20 ноября 2009 09:06
Автор: Андрей Негривода (г. Москва)
«Спецы» (Команда Филина)
Книга первая
Медведь
Зяма…
- А ну-ка, пацаны, давайте картошку доставать, а то вся в угли превратится. – Медведь стал проворно разгребать уже подёрнутые синевой угли костра. – Джин! Держи рубашку и лови «урожай».
Игорь стал хватать картошку прямо из углей голыми руками и бросать её Марату.
- Руки! Руки береги, идиот! – Вскинулся, было, Монах. – Обожжёшься же!
- Ш-ша! Не гони волну, полковник! Это тебе руки беречь надо – у тебя работа такая… А моими «наждаками» только то и делать, что «жар загребать»! Они и не такое видали!..
- Ладно, ладно тебе, Медведь! Это я сейчас в кабинете сижу, было время… Сам знаешь! За кем вас Филин за Речкой водил? Или не помнишь?
- Забудешь такое! Ты, Колян, не обижайся – это я так, к слову…
- Знаю, что к слову… Медведь – он и в Африке медведь! Косолапый! Что в движениях, что в словах…
- Я косолапый! – Игорь в одно мгновение встал в боевую стойку и повёл могучими плечами. – Ну-ка, монашья твоя душа, давай проверим Медведя!
- Игорь! – Монах отступил назад на несколько шагов и опустил руки в классической «айкидошной» стойке ожидания. – Ты, наверное, подзабыл немного – у меня третий дан[1]… Я у Андрюхи наставником был…
Филин кивнул, подтверждая правоту Монаха.
- И сенсеем я уже давненько… Может не надо, а? Стыдно ведь потом будет.
- Ну, уж нет! Начали, так давай! Хоть кости разомнём, а то с этой жизнью и подраться всласть не с кем. Уже и брюхо появилось!.. Давай, Монах!..
- Ну, давай. А какие правила?
- А никаких! – С вызовом бросил Медведь. – Я – валю «духа», ты – валишь напавшего на тебя бандюка. Идёт?
- Уверен?
- Уверен!
- Ну, что ж, «бандюк», давай, нападай…
Три пары опытных, знающих в таких схватках толк глаз, с любопытством уставились на этих двоих.
А Филин «болел» за своего неизменного «замка». И хоть и знал он Монаха почти тринадцать лет, хоть и понимал его уровень в айкидо (да что и говорить, Николай был его первым наставником в додзо, уже тогда обладавшим чёрным поясом), но… Уверенности не было. Да! Монах только недавно перешёл на «кабинетную» работу. Да! Помотало и его по войнам, хоть и засекречен был Колька «по самую кабуру»… Но! Из Афгана вытаскивали Монаха именно Филин со своей командой, в Приднестровье и Абхазии вместе воевали, про его «работу» в Таджикистане слышали краем уха… И тем не менее… Ну, не мог Андрей поверить в то, что комитетский полковник, Герой Союза, таскался всю свою «предыдущую» службу по городам и весям так же, как РДГ Филина. Да и быть такого не могло! Руководил на месте – это да! Так что… Да и не смотрелся Монах настоящим противником при своих 180 сэмэ и 80 кэгэ против горы мышц весом в 120 кэгэ и росте 203. Слон и Моська…
И ещё. Им обоим было по 32 года, но Медведь из них двенадцать(!) лет только то и делал, что воевал. И выживал… И учил важивать других. Да того же Филина! И ещё многих и многих, наверное, не одну сотню пацанов этот «старший прапорщик запаса» сделал из мальчишек ратными мужчинами…
Потому-то, как это не было бы обидно, все: и Филин, и Слон, и даже Джин – были на стороне Медведя.
А тем временем…
Медведь плавными кошачьими шажками пошёл по кругу.
А Монах… Монах стоял как изваяние, словно окаменел, наблюдая за Игорем уголками глаз, позволил тому зайти себе за спину…
Что-то очень смутное всплыло в памяти Андрея. Ещё с тех, доармейских, школьных времён, когда к ним в Одессу из Японии, с Окинавы, к их сенсею Зыкову приехал на семинар по восточным единоборствам его учитель и наставник с очень сложной японской фамилией. Мастер очень редкой борьбы Гюдзю-рю. Они, тогда, раззявив рты, наблюдали за показательным поединком «учителя и ученика». Тогда же, на этом семинаре, Андрей и получил свой Чёрный Пояс, но дело не в этом… Тот японец тогда с их сенсеем проделал то же самое!..
«А не прост ты, Колян! – Нехорошие предчувствия змеёй заползали в душу Филина. – Неужели ты сможешь проделать то же, что и тот узкоглазый тогда! Не может такого быть!»
Но, всё пошло так, как, наверное, и должно было пойти…
Оказавшись за спиной Монаха, Медведь не стал терять времени и бросился в атаку. Видно посчитал, что «вот он его шанс». Да только… Вышел из этой атаки натуральный пшик…
Плавно, даже несколько картинно, но очень красиво (для понимающих), Монах перехватил уже летевший в его затылок пудовый кулачище, развернувшись по часовой стрелке. А дальше всё просто. Медведь тоже был правша. Николай, просто-напросто, в какой-то момент оказался за спиной Игоря, уже контролируя его правую руку своей… Классика айкидо! Но до какой же степени отточенная и доведённая до совершенства! Третий Дан!
Дальше – просто. Продолжая своё круговое движение, Монах вывел «противника» из равновесия (а Игорю ничего и не оставалось, как двигаться по этой пологой дуге – его тянула сила инерции и мастерство Николая). А затем, резко изменив направление своего разворота на противоположное, присев на одно колено, сделал круговое движение контролирующей рукой сверху вниз и опять вверх…
Эффект этого известного даже начинающим ученикам приёма был потрясающим. И в прямом и в переносном смысле – Медведь, сделав кульбит через голову, грохнулся всем весом на неудачно подвернувшийся под эту спину пластмассовый столик. Надо ли говорить о том, что от того столика осталось?!
Вторую серию этой схватки наблюдало уже всё взрослое население этого пикника – не проснуться было невозможно.
- Ах ты Брусёл Ли! – Входя в раж, тихо проговорил Медведь. – Кинчик мне тут устроил? А я те щас войнушку организую. Только потом не плачь…
Уже и без чужих подсказок этот многоопытный пёс войны понял, что взять этого «духа» будет, ох как, непросто. А главное, что этот боец ни в коем случае не позволит себя поранить – тут не тот случай! А потому Медведь схватил торчавший из небольшого полена огромный боевой бельгийский тесак[2] «обратным хватом», как тому учили каноны САКОНБа[3], и обернулся к Монаху. И, о подарок судьбы, тот опять стоял спиной…
«Не так, братишка, не так! – Кричал мысленно Филин. – Не ходи на него сзади – он тебя ждёт! Пойди по дуге, заставь подняться с колена! За собой поведи!..»
Да где там! Медведь, воспитанный боксом на жёсткие лобовые схватки, не понимал философии Востока…
А Монах – мастер! Что и говорить!
Он просто стоял на одном колене и ждал.И та глупая атака последовала.
Хотя… Медведь тоже попытался схитрить – взяв нож в левую руку…
Не торопясь, но, тем не менее, очень быстро, приставными шажками он пошёл на Монаха. Игорёк, видимо, надеялся на повторение приёма, что, в общем-то, и правильно – настоящий мастер, в любых бойцовых видах спорта, никогда не распыляется, а оттачивает до совершенства один, максимум два-три, приёма, но так, чтобы использовать их при любых ситуациях, желая поймать Монаха на «противоходе» маховым ударом…
И опять забыл про третий дан…
И опять Коля зафиксировал «летящий» кулак. Только… теперь он сделал это совершенно неожиданно, поднимаясь с колена и разворачиваясь уже против «часовой»… Теперь его левая рука фиксировала правую руку Медведя. Продолжая движение по дуге и плавно поднимаясь, Николай, вдруг для Игоря, оказался лицом к лицу!.. В этот момент все поняли, как закончится этот поединок…
Монах мог бы, конечно же, сделать ещё один небольшой доворот тела, а потом и «фиксирующей» руки, и уронить Медведя на землю с переломом плеча. Но, во-первых, они были просто поспорившие «кто сильнее?» друзья, а во-вторых – это был бы уже приём из айки-джитсу[4], которые Монах применял только в самых «пиковых» случаях… Коля поступил иначе. Он просто, шагнув ногой за ногу Медведя, ударив одновременно открытой ладонью снизу вверх, по подбородку…
- Ты-вою-у ма-ать! – Отреагировал первым Слон.
- Ы-гы-ых! – Выдохнул Джин так, как будто это он пропустил такой «подарок».
Игорь, брошенный через выставленную ногу мощным ударом и своей инерцией, как в ширпотребовских вестернах пролетел, сложив руки вдоль тела, пару метров, грохнулся спиной об землю, благо, кругом был ковёр из сочной травы, а его ноги, повинуясь той же инерции, долбанули своего хозяина коленями по лбу…
«Накрылся ногами» – как говорят в Одессе…
- Молодец… – Непонятно кому сказал Филин. – Просто молодец…
«Вышибить дух» из Медведя не удавалось никому. То, что Игорь был в глубоком нокдауне, не оставляло сомнений.
- Ты его не сильно пришиб?! – Бросилась к мычащему мужу Лена.
Монах, как и полагается по всем канонам, зафиксировал стойку последнего «разящего» удара, и теперь, мощно и громко продышавшись, вернулся в обычное состояние:
- Нормально, Ленок! Он ещё пару минут «звёзды половит» и всё будет хорошо…
- А ты, и-ик! Хоть и сопля, и-ик! С виду… – Игорь почему-то начал мощно икать. – А ничё, и-ик! Чё-то можешь, и-ик, и-ик! Мать твою, и-ик!..
- Да ладно тебе! Сам же напросился! А ж тя предупреждал!
- И чё, и-ик, в нашем, и-ик, теперешнем «С», и-ик, которое «Б» и-ик, и тем более «У», всех «полканов» так, и-ик, готовят? И-и-ик! Чтоб могли «тёртой» спецуре нос утирать, и-и-ик?
- Игорёк! Ты хоть и заслуженный уже человечище, но, извини меня, дуралей! Я же уже ровно половину своей жизни учусь этой борьбе! Шестнадцать лет!.. Ты хоть понимаешь, что такое Третий Дан?
- И что?
- Это уровень Олимпийской сборной страны!.. Жаль, что по айкидо нет никаких соревнований, кроме как между «школами»… Я уже давно был бы тренером… Дурило, ты, хоть и медведь…
- Так, а чё не объяснил-то раньше?
- А тебе объяснишь? Ты ж пока сам не прочувствуешь – не поверишь!
- Это точно!..
- Сам-то как, отошёл?
- Норма, Монах, норма! Полный порядок! – У Медведя ушла икота, и он снова стал похож характером сам на себя. – А вы чё повылупливались?
Игорь незлобно набросился на женское «поголовье»:
- Захотел мужик пиздюлей огрести, и огрёб! Вам-то чего? Раскудахтались квочки! А ну, марш спать, бабьё! У нас тут свой, мужской «базар»…
- А и правда! – Поддержал Игоря Слон. – Чё вам тут, цирк? Мужики развлекаются, так у них свои забавы!
Мало-помалу улеглась шумиха, и друзья стали есть испечённую картошку…
- Употребим «красоту» под картофан? – Подал голос Джин. – Или вы, господа «звёздоносители», уже «набрали» норму?
- Ну-у, а кто у нас сегодня «разводящий»? Тебе, сержант, и бутылки в руки! Не офицерам же этим «грязным делом» заниматься! И, тем более, не орденоносному «куску»! – Это была их фирменная, «междусобойская» шутка.
- Я «разводящий» – сержант Тукаев!
- Так и наливай, Тукаев, или стаканов не видишь?!
- Йе-эсть! – Вскинул руку к гипотетическому Берету Марат.
Опрокинулись очередные рюмки, успокоились страсти.
Потёк медленным, неторопливым ручейком прерванный разговор.
- Так, как оно было-то там? – Неугомонный Марат никак не мог дождаться продолжения. – Чё пили, чё ели, о чём «бакланили»?
- От же ты, Джин, неугомонный! – Вдруг «взгрелся» Монах. – Никакого уважения к званиям!
- Так интересно же!
- Только тебе?.. Имей терпение – смотришь, человек и сам расскажет.
- Эти ваши «гэбэшные» штучки! – Прокомментировал Филин. – Даже «на природе» прут через край!
- Оставь, братишка. – Проговорил задумчиво Медведь. – Он же нам тоже брат! А на счёт «гэбэшных» штучек… Так у него служба такая. Мы «парадный вход» всегда «в лоб» брали, а «они» «чёрный» отмычками втихаря откупоривали… И ещё неизвестно, что нужнее. Так что ты, Филин, на нашего Героя волну не гони. Он, ведь «наш Герой»…
- Ладно, проехали.
- Проехали, проехали, Андрюха. – Подал голос Монах. – Так что там дальше-то, Игорёк?
- Дальше? А дальше всё, как в плохой сказке. – Игорь бросил в рот большой кусок дымящейся ещё картошки и, прожевав, продолжил. – Шишка с Соболем погулеванили с нами и на утро разъехались по своим домам – вторник был, как сейчас помню, а значит, середина рабочей недели. Поехали трудиться мои менты, пообещав прикатить в выходной с жёнами и детьми. Всей капеллой, короче говоря. А Зяма остался – это был его район. Так что Гриша был, вроде как, и на работе. Чтоб время не терять, поехали мы рыбу на Шише ловить.
- Ну и названия же там! – Улыбнулся Слон. – А звучит-то как! «Я на шише рыбу ловил»!..
Этот каламбур вызвал улыбки у всех присутствующих.
- Да, уж! – Медведь тоже улыбался. Да только как-то невесело. – Такие названия. Что поделать? Я тогда тоже удивлялся.
***
…Шиш был обыкновенной, по сибирским меркам, небольшой речкой. Ну, примерно, как Южный Буг в Кировоградской области – метров пятьдесят от берега до берега, и метра два в самом глубоком месте. Спокойная, медленная сибирская речуха, отдающая свои воды Иртышу.
- Ну, вот они, заповедные места. – Прокомментировал Леший. – Тут тебе и рыба, и зверь, и птица, и ягода, и орехи, вон кедрачи от шишек «лапы» наклонили. Отдыхай – не хочу! А воздух-то какой?!
Они, словно по команде, громко втянули ноздрями пахнущий свежей кедровой смолой воздух.
- Тайга-матушка! – Проговорил Святозар.
- М-да! Хорош-шо! – Не удержался и Игорь.
- Так что, Медведь, организуемся прям тут, на бережку, в шалашике? Или протопаем ещё метров триста вверх по бережку – зимовье там у меня – небольшой сруб, полуземлянка, имеются топчаны, «буржуйка» с запасом дров, спички, соль, запас круп разных, килограмм десять, ну и всякого другого добра понемногу. Всё, что может пригодиться, ежели зимой пурга настигла.
- Так август же на дворе! – Удивился Медведь.
- А про «Готовь сани летом» забыл? Забыл… Да и потом. – Святозар, как заправский абориген учил премудрости местной жизни этого «новичка». – Это, мил человек, у тебя в Одессе август – лето. Да и середина октября иногда… А у нас август – это уже осень, а к сентябрю и заморозки первые ударить могут. А уж к октябрю частенько и первый снег. Так-то – суровый край!..
- Понятно. И много у тебя таких зимовий?
- Дык, девятнадцать.
- Ни хрена себе!
- Да и то маловато – моё лесничество – это ж, почитай, три тыщи квадратных километров!
- Сколько-сколько?! – Поразился Игорь.
- Шесть десятков вёрст на север, да пять с небольшим десятков на восток… Мои угодья!
- Ни хрена себе размах! На Украине – это почти что целая область.
- Нормально. Обычное, среднее лесничество. В наших краях и поболе бывают…
- Так на такое хозяйство машина нужна – ногами-то как успеть?
- А-а, ты про это. Есть машина. В овине новёхонький «козёл» стоит. Как прислали «Лучшему лесничему края», так и стоит. Ни к чему он мне УАЗ этот – я всё больше своими двоими. Да и поспеваю везде – потому, тропки знаю. А на ём, на «козле»-то, не проедешь, ему дороги нужны…
На незаданный Игорем вопрос ответил Зяма:
- Да ты не волнуйся за технику, командир! Вижу… Вон как глаза выпучил. Я за машиной смотрю. Завожу раз в неделю, пару-тройку километров обкатываю, чтоб не поржавел. Братку ездить научил… А машина отличная! И «на ходу», бак всегда «под пробку», пара канистр в запасе. Всего-то полтыщи кэмэ и набегала…
- Ну, вы тут, блин, и даёте, таёжники! Как же так можно к технике относиться?!
- Это ты без машины не можешь, городской житель, потому «дитё асфальта»… – Отозвался Леший. – А нам эта игрушка ни к чему: по болотам да буреломам на своих двоих оно сподручнее и быстрее выходит. Так-то!
- Ну и дела-а!
Леший не переставал удивлять Медведя.
- Ну, так чё? Тут затаборимся али к зимовью потопаем?
- Да на хрена мне в землянку-то лезть?! Тут и воздух, и рыба рядом…
- Смотри, Медведь! Потом не возропщи.
- Ты, командир, подумай хорошо – гнус у нас суровый, заест ночью-то. А ты-то, с непривычки, к утру совсем опухнешь.
- Да и Бог с ним! Я чё, комаров не видал?!
Братья переглянулись между собой, улыбаясь:
- Ну, «хозяин – барин». – Произнёс Леший. – Знать, тут и остановимся.
Святозар бросил на землю «вещмешок» (стандартный армейский «вещмешок», какие таскали за своими спинами солдатики всей Советской армии, за исключением, разве что, ВДВ – у тех были РД[5]).
Эти тёртые жизнью мужики, прожившие в походных условиях многие годы, за считанные минуты разбили лагерь. Соорудили из срубленных жердей каркас и накрыли его большими еловыми «лапами». Шалаш – проверенное не одним поколением жилище рыбаков и охотников. Вырыли небольшую, «на один штык», яму, обложив её стенки плоскими речными камнями – на этом костре будет вариться уха. И пока братья отправились за «сушняком» по ближайшим кустам, Медведь, страстный рыболов, забросил удочки…
- Как успехи, командир? – Спросил Зяма, сбросив с плеча сухую валежину. – Как она, рыбалка-то у нас?
Полными восторга глазами Игорь посмотрел на Гришу:
- У вас тут рыба дурная – на пустой крючок ловится! – Он бросил взгляд на две бивших хвостами незнакомые ему рыбины (очень напоминающие карпов), килограмма по полтора каждая. – И это за пять минут!
- Уж на пустой?! – Усомнился Зяма. – Что-то насадил?!
- Да чё там насадил! Мякиш хлебный пожевал и на крючок.
- А понимает толк-то! – Раздался голос Лешего из-за спины.
- Может, понимает, а может случайно. – Ответил брату Гриша.
- Вы это о чём? – Спросил Игорь и, резко подсекая, потащил из воды третью рыбину.
- Мы это о том, Медведь, что у нас только на хлеб и ловят. А ты со своей удачливостью, как видно, за пару-тройку часов целый грузовик натаскаешь. Так что сворачивай удила – нам на уху с головой хватит. А возьмём мы с тобой щас «бредешок», да и прогуляемся вдоль по над бережком – глядишь, раков наберём, да и мелкота всяка для первой варки надобна. Ушицу хочу сварить настоящую – тройную[6]…
- Оставь ты его, Свята, вишь, человек счастье нашёл! – Вступился за своего «командира» Зяма. – А с бредешком и я подмогнуть могу! А?
- Ла-адно! Чего уж там. – Милостиво согласился «хозяин здешних мест», наблюдая за тем, как Медведь тащит на свет Божий очередной блестящий «лапоть». – Пусть душу отведёт. Чай не убудет рыбки-то в Шише. А мы её потом закоптим, аль завялим. Тож хорошо!.. Ну, чё, тады пойдём, братка, «первую заправку» на ушицу тащить – без неё-то никак.
Из Гришиной котомки братья извлекли свёрнутую в бухту пятиметровую сеть. Срубили две тонкие, но прочные жердины, и приладили их к концам сети, на манер волейбольной. Получился настоящий бредень. И, оставив Медведя, наедине со своим «счастьем», отправились вниз по течению ловить «первую заправку»…
Игорь таскал рыбу одну за одной, а мысли его были далеко от здешней тайги.
Теперь, когда он остался наедине с собой, его мысли вернулись в родную Одессу, к любимой Вороне. И Медведю стало грустно и немного тоскливо. Он действительно любил Лену. И не из чувства благодарности. Нет! Медведь был по-настоящему влюблён в эту степную хохлушку и теперь уже не представлял своей жизни без нее. Как и без армии. Такая дилемма.
«Ленка, Ленка! Что же ты со мной делаешь?! – Вопрошал мысленно Игорь. – Ведь знаешь же, что не уйду из армии. Потому что ненавижу предательства, а это оно самое и есть!..»
- Что грустишь, командир? – Послышался за спиной знакомый голос.
- Да-а, так…
- В семье нелады, что ли?
- С женой поцапался. В первый же день первого отпуска! Хлопнул дверью и… к тебе приехал.
- Круто! Жалеешь уже?
- Ещё спрашиваешь?!. Да только не уступлю! Она потребовала, чтобы я перевёлся в Одессу служить, каким-нибудь завскладом или вообще из армии уволился.
- Тут она не права. Глупо! Ты ж без армии не сможешь. На то она и баба, чтобы быть глупой – ей простительно. А ты-то, Медведь, настоять на своём не смог? Потому и сбежал?
- Люблю её, Ворону.
- А одно другому не помеха! Баба строгость любит. Вот хоть собак возьми! Суку за провинность изобьёшь в щенячьем возрасте, а она тебе всю жизнь верной будет, и глупостей никогда уж не наделает.
- Ну, ты и сравнил!
- Нормально сравнил! И у меня так было. Баба, она завсегда хочет верх над мужиком взять. И тут уж от тебя зависит, кто в твоём доме будет хозяин. И бить жонку не обязательно, хоча и полезно иногда. Характером надави! Или мне тебя учить? Тебя, взводного «куска»?!
- Вот я и давлю. Воспитываю. Только если уйдёт от меня моя Ленка – я тогда точно подохну.
- Это ты зря, братишка, зря! Возвращаться тебе надо домой. Да и брать всё в свои руки. Оно, глядишь, и наладится. Да и дитё сработать пора! Сколь женаты-то уже?
- Год.
- И до сих пор дитё не завели?! Вот тут ты не прав! Верно тебе говорю! Полови рыбку недельку и возвращайся. А на будущее лето приезжайте всей семьёй, да с мальцом.
- Гонишь, значит.
- Не дури, Медведь! Просто тебе семья нужна, и она уже у тебя есть! Да только, если ничего не делать, её и потерять можно.Убедил?
- Наверное, ты прав, Гриша, а я полный дурак.
- Братка, слышь? – вмешался в их разговор Леший. – Там в твоей куртке «матюгальник» бормочет чегой-то…
Зяма вынул из внутреннего кармана форменной куртки стандартную милицейскую рацию, вещавшую:
- Зимин, Зимин, ответь Таре! Зимин, слышишь меня?!
- Слушаю, лейтенант Зимин!
- Слышь-ка, Георгий. – Отозвалась незнакомым голосом рация. – Это Попцов на связи!
- Слушаю, товарищ майор!
- Популярным становишься, лейтенант!
- Не понял?!
- Дык, в Омск всего-то третьего дня ездил, так?
- Так точно.
- Ну и опять поезжай.
- А для чё?
- Дык, опять тебя Кащей разыскивает!
- А для чё?
- Гость к тебе!
- Чё, ещё один?!
- Вернее, гостья.
- Ну, дела-а! Не может того быть!
- Может – не может, а Кащей сказал ясно: «Гостья к Зимину, лейтенанту милиции». А других лейтенантов Зиминых в области нет.
- Чудеса!
- Так что ехай, лейтенант, к Кащею.
- Есть, товарищ майор.
Игорь заинтересованно смотрел на растерявшегося друга.
- Такие дела.
- А кто этот Попцов?
- Моё районное начальство. В Таре сидит.
- А Тара, значит, райцентр?
- Он. Мы его проезжали, когда ты спал.
- Ну, чё ж тогда, поезжай. – Заключил Леший. – Посмотрим, кого это ещё занесло в наши края-то. Поезжай.
- За сутки обернусь. – Пообещал Гриша. – Эх! Жаль, ушицы не попробовал.
- Успеешь ещё, чай не в последний раз. Ну, с Богом, братка. – Святозар перекрестил удалявшуюся спину Гриши.
- Завтра, к вечеру, ждите. – Крикнул уже издалека Зяма.
…Игорь тогда даже не задумался над этим вызовом Зямы: «Обычные, ментовские дела. Да и мало ли вообще, кто мог к нему приехать. Вернётся – расскажет».
Подумал один миг и выбросил из головы – своих забот «полон рот». Да и отказаться от такой рыбалки страстный рыболов был не в силах. А тут ещё и Леший подстать Медведю – спелись, что называется. Да и спились, чего греха таить – медовухи-то море. Так прошли сутки.
После изумительной ухи, сваренной Лешим, да под пару-тройку (десятков) ковшей медовухи, Медведя сморило в сон. Удивительно спокойный и глубокий сон. Видно, этот далёкий таёжный уголок с его природой и прозрачным воздухом, да тихий шёпот Шиша, отвлекли прапорщика от его тяжёлых дум.
А среди ночи, уже под утреннюю зорьку, Игорь вскочил, словно ошпаренный и бросился к удочкам. Что ж это за рыбак, что проспит утренний клёв?
- А ты не перестарался ли, мил человек, с уловом-то? – Спросил его тогда Леший.
Он появился из кустов около половины седьмого утра.
- Так сам же говорил, что можно закоптить, завялить, или ещё там чего.
- Оно-то можно. Тольки куды ж столько-то?!
Святозар смотрел на расстеленную на траве плащ-палатку, заваленную грудой серебристой рыбы.
- Тут полцентнера, поди, а то и поболе! Сколь сидишь-то?
Игорь взглянул на свои «Командирские»:
- С четырёх примерно.
- Мастак ты, как я погляжу, рыбачить. За два с небольшим часа столь рыбы натаскать – это уметь надо.
- Я ж с Одессы, Святозар. А у нас там море. Или забыл? А чем ещё пацану-одесситу летом заниматься, как не рыбалкой. Если он, конечно же, в это время ларьки или квартиры не «ломает»?
- Тоже верно.
- А ты где был?
- Дома. Где ж ещё? С жёнкой спал. Она у меня молодая ещё – ей мужик требуется. Да и мне баба нужна, не старик чай.
- А она на много младше?
- На четырнадцать годков.
- Ну, ты мужи-ик! – Ещё больше зауважал Лешего Игорь. – Это ей сейчас двадцать шесть что ли?
- А что? Не похоже?
- Я думал, постарше. – Признался Медведь.
- Из сирот она. С десяти годов двоих младших братьев поднимала. Не сама, конечно, с роднёй, но из своего дома не ушла и хозяйство родительское сберегла. Там сейчас Игнат живёт – брательник её, средний. А младший, Николай-то, в Омске в университете учится на переводчика, или как там. К языкам иностранным у него талант большой.
- Ни хрена себе!
- Так-то…
- Давно женаты, Святозар?
- Дык, восьмой год.
- А дети. Что-то я не видел никого!
- У Игната они. К дедам да бабкам двоюродным захотели погостить.
- И?..
- Трое. Сыновья! Мне подмога растёт. А теперь хотим с Марьей девку сладить, чтоб и её помощница была.
Игорь был сражён наповал.
Прямо сейчас перед ним открывался уклад настоящей русской семьи. Не новомодной, а настоящей русской семьи. Когда детей полон дом, когда ясно, кто в этом доме «правит бал».
«Вернусь – соорудим с Вороной ребёнка! – Решил он тогда. – И пусть по дому бегают – тоску разгоняя. Ну, сибирские масштабы я не потяну – не генеральская зарплата – но двоих пацанов сделаем! Я – не я буду!»
(И ведь сделал! У него двое прекрасных спортивных «хулиганов» растёт – Сашка и Георгий. В этом году им исполнится, соответственно, восемнадцать и шестнадцать. Автор просит его извинить за это небольшое отступление).
Они тогда и не заметили, за разговорами, как прошёл день. Да и работы «Игорева страсть» прибавила. Не торопясь, да и куда было торопиться, соорудили походную коптильню, да и подвесили внутри неё «рыбацкие труды». Леший приволок откуда-то ворох рябиновых веток и процесс пошёл. Не очень-то и сложный в умелых руках – знай, подбрасывай зелёные ветки для дыму, да медовуху ковшами черпай, да, между делом хлебай ушицы свежесваренной. Ну, а когда к ним после полудня присоединилась и Марья, принеся в одном огромном плетёном лукошке всяческой домашней снеди, а в другом – королевская еда! – огромный мясной пирог, да с грибами и картошкой, вот тут-то и начался для Игоря настоящий отпуск.
- Однако запаздывает Гришаня. – Произнёс задумчиво Леший. – Обещался к вечеру, а не видать что-то.
Ночь уже давно упала на лапы старых елей, жена Святозара уже давно ушла домой – хозяйство без догляду оставлять надолго нельзя.
- Мало ли? – Пожал плечами Игорь. – Может, с машиной что, а может, отправили ещё куда.
- Не похоже. Гостью свою так и так ко мне привёз бы. А если б куда и отправили, то по рации сообщил бы.
- А у тебя что, и рация есть? – Усомнился Медведь.
- А ты как думал? Или думаешь, что такое лесничество, как моё, может без связи обойтись?
- Ну-у…
- Баранки гну! А ещё военный человек. Три их у меня – в доме самая мощная, куды хошь достаёт, её Марья слушает; в «козле», только я ею не пользуюсь; да ещё одна, такая ж, как и у Гришки, переносная милицейская.
- Ну, и где она?
- В доме. А на хрена она мне здесь? Ежели чё, Марья прибежит.
- Патриархат и домострой у тебя тут, как я погляжу, цветёт махровым цветом.
- А у нас иначе и нельзя.
- Ну и ладно. – Заключил Медведь. – Подождём гостей.
За житейскими побасёнками да ловлей и копчением рыбы прошли ещё сутки, к концу которых Леший постепенно стал похож лицом на хмурую дождевую тучу. Да и Медведю было не по себе от долгого отсутствия друга, только этот бывалый вояка старался не подавать виду.
- Так, гостёк дорогой, пойду-ка я в лесничество, свяжусь с Тарой. Гришка-то так ещё ни разу не пропадал. Ежели обещался – выполнял завсегда, или предупреждал, ежели не смог.
Игорь смотрел в удаляющуюся спину Гришиного брата, а в душе рождалось смутное предчувствие грядущих неприятностей.
Леший вернулся через полчаса.
- Ну, что там? Узнал что-нибудь?
- Ничего. Майор его, который Попцов, говорит, мол, что и не видел его даже. Как тогда по рации поговорили и всё… Завтра обещался с Кащеем связаться, порасспросить. Говорит, «не гони волну, Леший! Неизвестно, что там за гостья пожаловала, а Гришка-то парень молодой, видный. Мож, заехали куда – дело-то молодое!..».
- А может, и правда?
- Может, может. Только Гришаня обжениться в октябре собрался – любава у него на сносях уж третий месяц – к февралю наследника ждёт. Да и любит он её – совсем без мозгов стал. Так что, сам понимаешь.
- М-м-да-а. – Протянул Игорь.
- Попутно ещё кое-что Попцов-то шепнул. Говорит, собирались всех завтра оповестить, но раз уж я сам...
- Не тяни кота за яйца, Святозар! – Почему-то, непонятно даже для себя, вскипел Медведь.
Острым и укоризненным был взгляд Лешего, но ни словом не осадил, а только выдал то, что узнал:
- Из Новосибирска пришла ментовская ориентировка. Две недели назад, где-то, не доезжая до станции Чулым, «рванули» два зэка.
- Дзинь! Бо-Бом! – Ударил в мозгу Медведя колокол.
Так случалось абсолютно всегда, может, потому и выживал до сих пор, но неотвратимо надвигающаяся опасность сигнализировала о себе этим колокольным звоном в мозгу прапорщика. И Медведь всегда был готов к шедшей навстречу беде раньше, чем другие. Он даже называл этот набат в своей голове колокольчиком…
- Как «рванули»?
- Да неизвестно. Просто сдёрнули со «Столыпина[7]» на большом перегоне. У нас тут много всякого люда бродит. Да и «пересыльных[8]» имеется – Тобольск рядом. Да и Новосиб…
- Леший! – Медведь схватил своего «хозяина» за рукав. – Не цеди в час по чайной ложке, прошу! Вываливай всё, что знаешь – это может быть важным!
- Чё ты всполошился-то? – Приподнял бровь Святозар. – Или «чуйка» кака?
- Говори же!
И Леший, себе на удивление, вдруг подчинился:
- Свалили двое. Один «аппеляционный вышкарь» – по 102-й с отягчающими, шёл. Дали «вышак», но потом заменили на «пятнарик» «особого режима» – шестерых «завалил» в драке. Второй – так, и не вор ещё, просто «крадун». Кем на «зоне» был бы, не известно… «Вор» – это статус, норма жизни. Сам, наверное, знаешь. – Игорь кивнул головой, соглашаясь. – Что не все те «воры», кто за оное сидят. Мало ли кто, что умыкнул?..
- Дальше?!
- А чё дальше-то?! Как «рванули» – вся охрана думает. Вагон оказался особый – «тяжёлых» везли, эти «мальчики» рта не раскрывают.
- Собираться надо. – Проговорил Игорь. – И Гришку искать.
- Чё ты всполошился-то? От нас до того Чулыма почитай шестьсот километров!
- Две недели… Шестьсот… – Игорь подгонял интуитивно под себя. – Это по «полтине» в день или даже меньше… Слушай, Леший, а ведь, получается по времени.
- Брось. Не пройти двоим придуркам по тайге за две недели шесть сотен вёрст – это ж не по улице гулять.
- А если кто из них знает тайгу? – И тут, вдруг, молния ударила в мозг Медведя. – Или подготовку специальную имеет?
- Ну-у… Возможно, конечно. Я бы прошёл, к примеру. А может, и нет. Это ж изо дня в день нужно только то и делать, что топать часов по двенадцать. По незнакомой тайге. А жрать когда? А отдыхать? Не-е, я, наверное, не смог бы столь времени да в одном темпе. Ну, может неделю, да и то…
- «Водоплавающий», одним словом. – Горько пошутил Игорь.
- А ты смог бы?
- Если потребуется.
- Ладно. – Было заметно, что Леший ни на грамм не поверил. – Смог бы, и ладно.
- Чё с Гришкой будем делать?
- Щас идти, в ночь, искать – резону мало. До утра подождём, может, и объявится «пропажа». А нет, так и двинем на поиски с утреца.
- Бо-ом! Бо-ом! Бо-ом! Бо-ом! – Бил большой набатный колокол в голове Медведя и не давал уснуть.
- Динь-динь-динь! Динь-динь-динь! – Вторили ему заполошно колокола поменьше.
«Беда… Беда случилась! – Ворочался на душистых еловых лапах Игорь. – Зяма! Хоть бы ты проскочил мимо неё, заразы!».
Он так и не сомкнул глаз всю ночь.
А под утро, когда на Шиш лёг предрассветный туман, Медведь стал собирать вещи. Никто и никогда не смог бы, наверное, объяснить, почему и зачем он собирался в дальнюю дорогу. Да и сам Игорь, наверняка… Но собирался он тщательно, словно в очередной разведрейд в «зелёнку» Афгана.
За этим занятием и застал его Леший:
- Куда собрался-то?
- Гришку искать.
- А на хрена тебе столько «экипировки», совсем сбрендил? Ну, жратвы набрал, медовухи – это понятно! Нож тоже – без него в тайге нельзя. А на кой ляд тебе сетка от моего бредня понадобилась, верёвка, лопатка сапёрная, плащ-палатка?! Никак воевать собрался?
- Ты это, Святозар… «Чуйка» у меня поганая на беду. А я, слава Богу, шестой год воюю, в разведке. Научился таким вещам доверять… Может, это и паранойя какая, но… У тебя, кроме твоего СКСа с оптикой, ещё есть что-нибудь в доме?
- Есть. – Леший без малейшей тени улыбки выслушал Игоря. – Как не быть? Пойдём, сам посмотришь.
Через полчаса Леший отворил перед Игорем дверцы большого «несгораемого шкафа»:
- Ну, вот. Выбирай.
В этом домашнем сейфе Медведь обнаружил, уже знакомый СКС с оптическим прицелом, да его родного брата, только обыкновенного. И ещё: два великолепных ТОЗа[9] двенадцатого калибра, ИЖ[10] шестнадцатого калибра, набор великолепных охотничьих ножей и даже боевой нож «морпеховских» «коммандос». На него-то и сменил Игорь тот, что уже висел на поясе.
- Понимаешь. – Оценил его выбор Леший. – Это мой, ещё со службы.
А Медведь, между тем, уже взялся за карабин:
- Патронов много?
- Патронов-то? Патронов много – вон внизу целый «цинк» стоит.
Вещь, которую узрел наш прапорщик следующей, согрела душу – это была самодельная, сшитая из «камуфлированной» ткани, охотничья жилетка с огромным множеством разнокалиберных карманов и карманчиков. Он, не стесняясь, натянул её на себя и стал набирать пригоршнями и рассовывать по карманам патроны для «своего» карабина.
- Значит, на войну.
- Верну, если не пригодится. Так оно, конечно же, лучше, чтоб не пригодилось.
- Ты бы лучше «тулку» взял – у них и «бой» отличный.
- Не возьму, Леший – эти ружья на лесного зверя хороши, а мне видится, что схлестнуться придётся не со зверем, а со зверюгой.
- «Своя рука – владыка». – Произнёс мудро Святозар и не стал спорить.
- А это чё там в уголке? Динамит? – Острый военный глаз тут же определил стандартные армейские стограммовые тротиловые шашки.
- Рыбачки недавно побаловать удумали – я и отобрал. Так и лежат.
- Это хорошо, что лежат! – Игорь запихнул в карманы куртки несколько шашек. – Пригодится. Ну, что, Леший, двинули Гришку искать?
- Да. Пора.
***
Игорь ковырял палочкой костерок и тихо продолжал свой рассказ под затаённое дыхание друзей:
- Леший тогда прочувствовал моё настроение, собрался в пять минут, как всегда собирался на «отлов» браконьеров. И карабинчик свой с «оптикой» прихватил, и маскхалат.
- Ну и? – Тут уж не выдержал Филин.
- А что ну? Гуляли не долго, всего-то часа три с небольшим. Святозар тогда предложил пойти не по дороге, которой мы приехали, а лесными просеками, мол, Гришка вернуться наверняка торопился, а значит и поехал не по дороге, а тайгой – так километров на двадцать короче. Ну, мы и двинули лесом, будь он неладен.
- Ты, Игорёк, не томил бы душу. – Тихо проговорил Монах. – Раз уж рассказал столько, то теперь не останавливайся.
- Да я и не останавливаюсь. В общем, Гришкиного «козла» мы нашли.
***
УАЗ мирно и одиноко стоял посреди неширокой просеки. Мирно? С расстояния в полкилометра определить это было тяжеловато.
- Ну-ка, дай свой! – Повелительно-командным тоном произнёс Медведь и протянул руку за карабином Лешего.
Тот только хмыкнул, но подчинился.
- Странное место. – Игорь рассматривал машину в оптический прицел. – Да и с «козлом» не порядок.
- Это как?
- Дверцы не закрыты – на сквозняке хлопают. Да и стоит он… Ты бы оставил свою машину передними колёсами в луже, если ничего не мешает проехать ещё два-три метра? Хотя, ты ж не водитель.
- Водитель, не водитель, а оставил бы на сухом – это ж и коню понятно. Хреновые дела. Гришаня-то, точно так не бросил бы – он технику любит.
- Вот и я о том же.
- Чё делать будем? – Как-то незаметно для самого себя Святозар признал за Медведем право командовать.
- Разделяемся. По кустикам пойдём по обеим сторонам просеки. За одно и на следы посмотрим, если они есть вообще.
- Есть! – Совсем уж по-военному ответил Леший.
Тут Игорю надобно было бы улыбнуться комичности ситуации, но ничего смешного он не заметил – просто Медведь опять «стал» прапорщиком, а значит, командиром, отдающим приказы.
Через долгих двадцать минут они сошлись у брошенной впопыхах милицейской машины.
- Его УАЗ – номер тот же, да и чёртика этого я знаю. – Внутри кабины на зеркале заднего вида висел, сплетённый из трубочек медицинской капельницы, разноцветный чёртик. – Ещё с Афгана…
Этого чёртика сплела Зяме молоденькая медсестричка Кандагарского полевого госпиталя. На удачу сплела. Так эта память у Гришки и осталась о не состоявшейся любви – погибла та медсестричка, сразил её осколок при очередном «духовском» миномётном обстреле госпиталя – эти звери специально били по «Красному кресту»… Вот и носил его Зяма в нагрудном кармане как талисман…
- Что видел, Леший?
- Видел кой-чего.
Медведь поднял капот машины и уставился в её развороченное нутро. Потрудились тут «славно», а главное, со знанием дела – завести этот автомобиль теперь было возможно только с помощью классного механика, и только в ремонтной мастерской.
- Надёжно кто-то потрудился. – Подумал вслух Медведь. – А главное, быстро. Я бы сделал точно так же – не больше и не меньше. И всего-то три удара вон тем, скорее всего, булыжником!
Три удара: по карбюратору, да так, чтобы «всмятку»; по аккумулятору – вдребезги; и «контрольный выстрел» по индукционной катушке. Всё! Можно использовать вместо курятника. Но «трудяге» этого показалось мало, и он «с мясом» выдрал провода, шедшие от «бегунка» на «свечи».
- Это кто ж тут такой умный побывал? – Медведь уже начинал просчитывать ходы. – Что видел-то, Святозар?
- Следы, не следы, так…
- Конкретнее!
- Нашёл несколько капель крови на папоротнике. Немного. Словно у кого из носу пошла и остановилась.
- Всё?
- Ну, и так, по мелочам.
- Ясно. Что ничего не ясно. Ты покружи тут немного, а я внутри посмотрю.
- Хорошо, командир.
На исследование кабины у Медведя и окружающей местности у Лешего ушло четверть часа.
- Докладывай. – Проговорил Игорь с каменным лицом.
- Брательник возвращался, как и обещал.
- Ты кто по званию, Святозар?
- Корабельный старшина запаса. – Опешил Леший.
- Значит, по-нашему, старший сержант. – Тихо проговорил прапорщик, и вдруг словно с цепи сорвался. – Так и не размазывай сопли по стене – дело говори!
- Тут низинка да чащоба, сам видишь, потому земля сырая, хоть дождь был с неделю тому. Есть следы. Не много, но есть.
- Подробнее!
- С юго-востока шли двое. На север ушло четверо. Причём одна женщина – кеды, или как там сейчас, «кроссовки» тридцать шестого размера. Ушли давно. Не меньше полутора суток назад.
- Как определил?
- Грязь в следах «пирогом» сделалась – сначала просохла за день, потом опять отсырела за ночь, теперь опять подсыхает – цвет разный. Да и на ту кровь на листьях посмотрел – её «мураши» потихоньку растаскивать начали, а это значит, что кровушка высохла совсем.
- Ясно.
- А у тебя что?
- У меня. У меня так: его планшетки с документами и картой местности нет, личной рации нет, а стационарный «Алтай» разбит. «Ушёл» и АКСУ – а это плохо. И ещё. Гришка вёз мою жену.
- Мать твою! – Протянул Леший – Как узнал-то?!
- Чемодан раскуроченный видишь?
- И чё? Таких чемоданов по России, почитай!..
- Это её чемодан! – Парадокс, но Медведь, оказывается, умел кричать, не повышая голоса. – Там ручку крепят два разных шурупа – сам два месяца назад ремонтировал эту ручку, чем нашлось, когда она ко мне в отряд приезжала… Один под крестовую отвёртку, второй под обычную. Сам посмотри!
А когда Леший взялся за чемодан, добавил:
- Там платье ещё есть, оно ей очень нравилось, бирюзового цвета. Тогда же купил. А потом мы на какой-то скамейке сидели. Она и зацепилась своей… – Было видно, что Игорь «давит» из себя слова. – Короче! Потом показывала. Зашила так, что почти и не видно. Но если поискать…
Леший помял в руках нежнейший шёлк цвета бирюзы и нашёл место штопки.
- И что теперь-то, командир?
- Полтора суток. Или больше. Значит, около сорока часов. – Вот теперь перед Лешим возник, материализовался боец спецназа. – Минус часов пять, или четыре, на ночёвку. Минус Зяма, который будет тормозить «ход», зная здешние места – это часа полтора, не больше. Минус Ворона, которая, во-первых, женщина; во-вторых, знает, что я где-то не очень далеко, а значит, будет их тормозить по-всякому – это ещё часа два с половиной – три. Итого: наше отставание – часов тридцать с лишним… Ну-ка, Леший, сколько можно пройти по местной тайге, ты-то эти места лучше знаешь, за тридцать часов?
- Смотря как идти…
- Ты же уже понял, что это те «бегуны» из Чулыма, и что они «прихватили» наших с собой! Понял или нет?!
- Понял, чего там, чай не полудурок!.. Ну-у… Если учесть их темп, то я не понимаю, зачем они «обоз» прихватили! Я угрохал бы, на хрен, и почапал бы дальше…
- Святозар!
- Километров полста. Не меньше, думаю.
- Плохо. Рация с собой?
- Держи! – Леший бросил Медведю портативную милицейскую рацию. – Только базлать не спеши – они такую же, Гришкину, не просто так брали!
Игорь отжал тангету:
- Кто меня слышит? Кто меня слышит?
- Дежурный по связи капитан Зусов. – Последовал ответ через минуту.
- Ус? – Догадался интуитивно Медведь.
- Братишка? – Пароль, не снятый до сегодняшнего дня среди «афганцев».
- Братишка. – Подтвердил Игорь. – Попцова мне нужно. Срочно!
- Жди!..
Прошли томительные минуты, и в рации задребезжал голос:
- Попцов на связи!
- «Поп»? – Бросил наудачу Игорь и…
- На приёме!
Это уже было кое-что, это уже был уровень – так мог ответить только человек, прослуживший определённый срок в Афгане.
- На связи Медведь. – Игорь полностью «переключился» на разговор по-«афгански». – Говорю с «точки» Лешего.
- Принято…
- Думаю, имею «ухо».
- Принято!..
- Обнаружил «коробочку» Зямы. Пустая…
- У нас объявились… – Не то спросил, не то констатировал факт майор.
- Похоже.
- Что ещё?
- Взяли двоих «туристов».
- Зяма?
- И моя жена.
- Твою мать!
- Прошу информацию.
- Конкретнее!
- Всю!
- Добро. Основной, как я понимаю: в прошлом «кусок», служил за Речкой – инструктор РБ и САКОНБ. За один срок[11]- три «значка» – КЗ и две МЗО… Его «ушли» после контузии – пленных брать перестал.
- Ясно.
- Отчаянный, к тому же проф…
- Что ещё? Как его звали там?
- Не знаю. Фамилия Бобрик. Опасен чрезвычайно.
- И уже вооружён. – Добавил Медведь.
- Погано это – он отмороженный на всю голову – шестерых в драке «удвухсотил».
- Знаю уже. Что ещё?
- Второй.
- Не нужно – этот «балласт»…
- Медведь.
- На связи.
- Не ходи! Мы их найдём.
- У него моя жена.
- Значит, идёшь.
- Иду.
- Приказать остаться не могу – ты мне не подчиняешься по службе.
- Не важно – всё равно пойду!
- Тогда так – держи меня в курсе. Рацию – «на приём». И удачи.
- Конец связи. – Отключился Медведь и посмотрел в глаза Лешего.
- Я с тобой – у тебя жена, у меня братан родной…
- Время?
- 11.25!
- Снялись.
Двое бывалых мужиков бросились в запоздалую погоню.
В этом сумасшедшем марш-броске Медведь полностью положился на опыт и знание тайги Лешим. А тот, как настоящая гончая собака, уткнув взгляд в землю, где бегом, где шагом, а где и вовсе на четвереньках, вёл Игоря по следам.
Так прошёл этот день.
И ещё полдня…
- Нагоняем понемногу. – Проговорил Святозар как-то.
- На сколько нагоняем?
- Они впереди часов на десять, не больше.
- В километрах скажи!
- Какие километры тут могут быть, командир? Тайга кругом! Кто его знает, куда они попрут! Если в сопки – километров десять, только учти, что и нам туда лезть придётся. Если по распадкам пойдут – километров двадцать, не меньше… Мы с тобой часы нагнали! А километры – Бог его знает. Одно знаю точно – идут они строго на север, где их никто не ждёт. Этот гад на Тюмень «тянет», мимо Тобольска, и дальше на «севера».
- С Попом свяжись.
- Не получится – аккумуляторы в этом матюгальнике заряжать надо, а мы почитай вторые сутки по тайге чешем.
- Твою мать! Значит, мы без связи?
- Само собой.
- Ладно. Не впервой. Работаем в «автономке». Леший!
- Я!
- Они отдыхают, как думаешь?
- Раз баба, кх-м, жена твоя с ними – понятно отдыхают.
- Сколько ещё протянешь в таком темпе?
- Во вопрос-то! Вопросище!
- Ты, Леший, не выкобенивайся. Тяжело тебе, я же вижу! Возраст у тебя уже не тот, чтоб так «скакать», и подготовка уже не та…
- То не твоя печаль!
- Моя, Святозар, моя! Ты не понимаешь. Знавал я одного прапорщика с такой фамилией. Тот как раз через пару месяцев после Гришки и «уволился». Был такой инструктор по «рукопашке» у нас в бригаде, и звали его «Бобёр». Мастер… Только на войне «повёрнутый» мастер. Жёсткий сверх меры. На его тренировках переломы за норму проходили. Но зато те, кто выучивался, имели настоящий «класс». Зяма у него в «твёрдых отличниках» был.
- Дела-а.
- Если это, не дай Боже, он, то тогда понятно, почему Гриша подпустил его так близко к себе.
- Чё ж ты раньше-то молчал?
- А ты уверен, что это тот Бобрик?
Святозар пожал плечами.
- Вот и я не уверен. Мало ли Бобриков на Руси?
- Иди гадай…
- И я о том же. Но! Если этот Бобрик – тот Бобрик? Вот я и спрашиваю тебя, сколько ты ещё сможешь протянуть в таком темпе?
- Честно?
- Нет, поиграться.
- Не много. Что-то мой «мотор» заходиться начал – ты ж по лесу, что лось бежишь – не угнаться за тобой.
- Сколько протянешь?
- О том тольки Бог ведает.
- Дело говори, старший сержант!
- Часов несколько ещё стерплю, а дале…
- А вот дале – моя забота.
«А ведь не выдержит темп Леший, как пить дать, не выдержит. – Медведь с укоризной, но больше с сочувствием смотрел на Святозара. – Бросать его придётся – это понятно. Одно хорошо – он-то уж точно не пропадёт в тайге…».
А потом случилось. То, что случилось…
Игорь вдруг резко остановился, словно натолкнулся на невидимую стену.
- Чё там?
Медведь держал в руках небольшой плоский камень с явными потёртостями на боках.
- Голыш. – Святозар взял камень в руку. – И не «тутошний», понятно – вон под ним травка примята – его просто выбросили. Тольки чё об него тёрли, непонятно. И на хрена его было тащить столько времени?
- Вместо абразива. – Уверенно произнёс Игорь. – Точили об него что-то, а как наточили, так и выбросили.
- Похоже. А чё точили-то?
- Это и я хотел бы знать. Леший, сколько мы с тобой прошли, сказать можешь?
- Шестьдесят вёрст с гаком…
- Откуда такая уверенность?
Леший вытянул перёд руку, указывая на казавшуюся недалёкой зелёную сопку:
- Сопочку видишь? – Медведь кивнул утвердительно в ответ. – До неё ещё километра четыре. Там на вершине столбик стоит – закончилось моё лесничество – дале «хозяйство» моего «соседа». А ещё, под сопкой ручей бежит и рядом моё зимовье…
- Веди.
Зимовье было разграблено.
Но, сначала его использовали по прямому назначению – в нём спали.
- Как думаешь, давно ушли?
Леший, качая головой и что-то бормоча, собирал разбросанное вокруг зимовья «добро». Услышав вопрос Игоря, он подошёл к тому месту, где недавно был костёр. Разгрёб ногой холодные угли и приложил ладонь к земле.
- Ночевали они тут, а по утру и ушли. Часов десять тому – угли совсем холодные, а вот землица под костром тёплая ещё.
- Нагоняем, значит.
- А куда они денутся? По незнакомой тайге с таким «обозом» быстро не побежишь. На кой ляд они наших-то за собой тянут, не пойму?
- Вместо щита, Святозар, вместо щита.
Они перекусили на скорую руку и стали подниматься в гору.
И наткнулись на первый «сюрприз».
Не доходя нескольких метров до «границы» Святозарова лесничества, лежал труп…
Медведь, припадая к самой земле, пошёл по спирали, обследуя ближайшие кусты, и вышел к «сюрпризу».
- Своего грохнул. – Проговорил, догнавший Игоря, Леший. – Да хитро как-то грохнул, замысловато…
Труп лежал на спине лицом к небу. В том, что это был второй зэк, не было сомнений – тёмно-синяя арестантская роба и чёрная стеганая фуфайка с номером на груди говорили сами за себя. Да и многодневная щетина на окровавленном лице.
Медведь смотрел в это лицо, вернее на то, что торчало из глаза, а потом, нагнувшись, выдернул это...
- Ну-ка, дай воды! – Бросил он Лешему и стал отмывать предмет от крови.
- Это чё ж такое-то? – Святозар недоумённо вертел в руках «орудие убийства».
Это были некогда три стальных ключа от дверного замка. Но теперь они послужили другой цели.
Какая-то знающая и умелая рука сложила их на манер «мерседесовской» звёздочки, разведя лучи на 120 градусов, а затем склепала их между собой небольшим болтиком, пропустив его в дырочки «ушек». Потом эту «конструкцию» заточили.
- Это, Леший, называется сюрикен – метательное оружие в некоторых восточных видах борьбы, таким оружием на Тибете странствующие монахи пользовались ещё веков пять-шесть назад. Теперь я точно знаю, что это Бобёр.
- С чего ты взял?
- Изготовить боевое холодное оружие из обычных ключей мог только человек, прошедший спецподготовку – это раз, а воспользоваться таким оружием смог бы только настоящий мастер – это два. Это он!
Медведь с силой метнул сюрикен, и тот, блеснув на солнце, воткнулся с глухим стуком в «пограничный» лесничий столб.
- Вот так!
- Ни хрена себе!
- Это он, Леший, таких совпадений не бывает. И ещё… Их теперь надо искать, и быстро – если он «своего» завалил, то «наши»-то для него вообще пыль, да и опасные свидетели. А ему теперь, как видно, терять нечего…
Медведь выдернул из столба смертоносную «звёздочку» и спрятал её в нагрудный карман.
- Так что… – Он вдруг резко бросился бежать вниз по склону сопки, уворачиваясь от хлеставших по лицу веток. – За мной! Бегом! Марш-марш-марш!
Они неслись по тайге как загнанный зайцы, лишь изредка переходя на широкий шаг для того, что бы свериться со следами и посмотреть на компас.
И опять бег.
Медведь, год назад получивший краповый берет, ещё помнил тот экзамен «на выживание», да и молодые силы, бурлящие в этом организме, не собирались уставать, а вот Лешему проходилось туго – не тот у него уже был возраст для таких «забегов». Но Святозар тянул изо всех сил. Этих двоих гнал страх. Страх за судьбу своих близких.
Через восемь часов этого безумного марш-броска, когда на тайгу спустились сумерки, Леший вдруг остановился.
- Всё, Игорь, тормози!
- Сдох?
- Сдох… – Подтвердил Леший. – Боюсь «мотор» не сдюжит.
Святозар с каким-то остервенением мял ладонью грудь.
- Оставайся.
- Подожди. Сядь! – Леший расстегнул рубашку и откинулся спиной на ствол большой сосны. – Теперь торопиться не след – мы их почти нагнали.
- На сколько это «почти»?
- Часа три назад они тут были, не больше.
- Так и пошли!
- Стой же! Тебе говорю! Ночевать они будут. Как пить дать. Жёнка-то твоя, судя по следам, то ли устала, то ли ещё чего, но ночью идти не сможет, и бросить он её не бросит, раз уж столько за собой протащил.
- С чего ты это взял, Леший? – Заволновался Медведь.
- А блюёт она. Такое бывает с сильного устатку, а мож, какой продукт не тот съела, и он теперича назад просится. Не в том суть – это не смертельно! А вот то, что они ночевать станут – это наверняка! И мы передохнём чуток, а ближе к рассвету и поскачем дале.
Эх! Знать бы тогда Святозару, как он ошибался!
Да и Медведю. Да только… Игорь тоже устал. Да и израненное бедро давало о себе знать тупой, тягучей болью.
Да что уж теперь?
Они поужинали наскоро копчёной рыбой и, не разжигая костра – в тайге ночью костёр заметен за несколько километров, если смотреть с сопки, – улеглись спать прямо на траве.
И проснулись одновременно.
«Командирские» Медведя показывали 3.15…
- Ну что, пошли? – Спросил Игорь.
- Пошли.
И вновь повторился вчерашний день.
А к исходу третьего часа этой безумной погони они, вдруг вырвались на «простор»…
Огромное, по таёжным меркам, в несколько квадратных километров, абсолютно «дикое» поле. Его даже поляной назвать было нельзя. Здесь совершенно спокойно мог бы приземлиться АН-2.
Утренний туман белёсым маревом кружил над верхушками деревьев и уже почти исчезал, открывая удивительно голубое небо.
И ничего не предвещало беды.
Да только бежавший впереди Медведь вдруг резко остановился и припал одним коленом к земле. Леший едва успел среагировать, чтобы не налететь не него со всего маху.
- Чё? – Выдавил он из себя.
- Тс-с-с! – Игорь приложил к губам палец, требуя тишины.
Затем он сделал ладонь «ковшиком» и приложил её к уху, давая понять Лешему, чтобы тот слушал.
В этой звенящей утренней тишине… Хотя нет! Тишины не было. Тайга жила своей жизнью: шумел ветерок в листве деревьев, что-то где-то шуршало, потрескивало… Но, во все эти обычные звуки вплетался ещё один, абсолютно посторонний:
- И-к! – И через несколько секунд опять. – И-к!
Леший уставился недоумённо на Игоря, задавая немой вопрос: «Икает ктой-то?».
Медведь кивнул головой. Да и невозможно было ошибиться, человек всё икал и икал…
Игорь показал двумя пальцами на свои глаза, а затем ткнул указательным пальцем в сторону звука, затем показал на карабин Лешего и на толстенный раскидистый дуб, стоявший у кромки леса. И Святозар понял.
Так они и поступили: Леший со своим карабином стал взбираться на ветви дуба всё выше и выше, а Медведь, пригибаясь к самой земле, стал красться на звук…
Через долгие четверть часа они, практически одновременно, увидели одну и ту же картину…
В зарослях высокой, по пояс, травы, где-то посредине этого поля был вытоптан небольшой пятачок…
Лена сидела на земле, сжавшись в комок, и обняв ноги. На ней были какие-то жалкие разодранные остатки одежды, да и сама она была какого-то синюшного цвета. Её била крупная дрожь, и она громко икала.
Медведь выжидал, опасаясь засады… «Нет. Не похоже на засаду. – Решил он, наконец. – Скорее всего, её просто бросили…»
Медведь бросился к Лене:
- Ворона!
Она подняла на него свои покрасневшие глаза и, протянув руки навстречу, прошептала:
- Я знала, что ты нас найдёшь, Игорёк! Я всё время знала!
- И правильно делала! – Он нежно гладил щёку любимой девушки. – Лен, Леночка!
Он нежно тискал её, а в душе нарастала волна гнева:
- Что это на тебе? Это он сделал?! Он тебя?..
- Это я сама разорвала… – Она немного отогрелась в мужниных объятиях и уже почти перестала икать. – Мы тут всю ночь сидим. А тебя всё нет и нет. И ни единственной тряпочки. Вот я всё на себе и разорвала. А потом замёрзла.
Медведь только сейчас понял, что Лена находится в какой-то прострации, а скорее в шоковом состоянии.
- Лена! Ленка! Ты меня слышишь? – Он стал трясти девушку за плечи. – Ты меня узнаёшь?!
- Конечно, Игорёчек. – Совершенно без эмоций ответила она.
- Кто «мы»? О ком ты говоришь? Почему на тебе вся одежда разодрана? Лена!
- Я и Гриша, друг твой. Я его оттуда выволокла. – Она показала на противоположный край поля, где опять начинался лес. – Тяжёлый. А потом всё и разорвала, что смогла. Нет же ничего. А ночью холодно…
- Где он? Где Гриша?!
- Там. – Она опять показала в сторону леса.
А в это время в двадцати метрах он них с каким-то странным выражением глаз пронёсся Леший. Он бежал, не разбирая дороги к какой-то точке.
Медведь перебросил через своё мощное плечо жену и бросился догонять Святозара…
Гриша лежал на таком же вытоптанном в траве пятачке в паре десятков метров от кромки леса.
- Братан… – Леший смотрел на своего мёртвого брата, находясь в состоянии ступора. – Куда ж ты торопился-то, братан? И ушицы даже не поел, в последний-то раз…
Крупные, горькие слёзы текли по морщинистым щекам этого, как-то в один миг состарившегося не десяток лет таёжника. Зяма…
Его плечи и бёдра были замотаны, пропитавшимися насквозь кровью, остатками Лениной одежды. Осунувшееся, какое-то иссохшее, заросшее щетиной лицо. И глаза. Широко раскрытые глаза…
- Я всё разорвала, что смогла. – Лена смотрела на мёртвого Зяму. – Да только ж где тряпок было взять? А потом замёрзла...
Она всё ещё находилась в шоке. И Игорь применил радикальное средство – он стал наотмашь хлестать её по щекам.
- Говори, Ленка! Говори, Ворона! – Её голова металась из стороны в сторону под ударами Медведевых ладоней. – Что тут произошло?!
- Хватит, Игорь! Всё! – Её взгляд стал осмысленным, и, приложив свои ладони к пылавшим огнём щекам, тихонько заплакала.
- Говори! – Потребовал жестко Медведь.
- Он зверь! Дикий зверь!
- Это я знаю! Дальше!
- Гриша всё это время пытался уговорить их сдаться. Да только… Они его не слушали.
- Дальше! Дальше говори! Лена, соберись – это очень важно! С прошлой ночи начни. Почему он своего напарника убил?
- Тот всё время ко мне приставал. А прошлой ночью изнасиловать хотел. А этот не дал. Избил его сильно. А потом, утром, когда мы все вместе в гору поднялись, тот, второй, опять на меня набросился. А этот его и убил…
- Бред какой-то!
- А потом мы побежали. Он всё время нас подгонял. До самого вечера. Мне плохо становилось несколько раз. Рвало. А он всё гонит и гонит. Гриша ему всё говорил, что так нельзя, что отдохнуть надо, а он не унимался. А когда сюда вышли вечером, я уже совсем идти не могла. Он меня ногой в живот ударил и меня опять вырвало. Гриша ему и сказал, что он, мол, только с женщинами и слабаками воевать умеет. Вот тогда тот и взбесился. Развязал ему руки и дал нож. Говорит: «Ну, давай, покажи какой ты боец!» Они на ножах дрались. А потом, когда Гриша уже и подняться не мог, развязал мне руки и сказал тебе привет передать. А потом ушёл. Я Гришу перевязывала, как смогла, а потом вытащила из леса.
- Лена, как он сказал привет передать? Как он это сказал? Слово в слово!
- Сказал: «Медведю своему от Бобра привет передай. Скажи, чтобы дальше не шёл за мной или я его так же сделаю». И ушёл…
- Вот теперь всё ясно.
Игорь смотрел на своего погибшего друга и понимал, что теперь он просто обязан закончить это дело.
Зяму не просто убили. Его обрекли на медленную смерть от потери крови. Медведь не понимал как, но Гриша пропустил четыре разящих удара. Бобёр знал своё дело – он маховыми рубящими ударами вскрыл на Зяме подмышечные и паховые артерии. Он не оставил Грише ни единого шанса – остановить такое кровотечение не всегда удаётся даже в больнице, что уж говорить про полевые условия…
- Святозар. – Игорь обратился к убитому горем Лешему. – Я возьму твой карабин – его оптика может пригодиться, и маскхалат.
- Брось его, Игорёчек. – Взмолилась вдруг Лена. – Не ходи. Его же и без тебя найдут.
- Лена! Леночка! Этот гад убил моего друга. И не просто убил, он его долго умирать заставил, ты же сама это видела… И ещё. Он убил не просто лейтенанта милиции – он убил своего ученика, своего афганского побратима! Я сам себе не прощу никогда, если не достану, после всего этого, эту падаль!..
- Игорь, ты уж поосторожнее. Хорошо? – Кажется, Лена поняла чувства Медведя. – Нам ещё сына растить.
- Какого сына?
- Беременная я… Сказать тебе хотела, потому и приехала сюда.
- Чё ж ты дома-то не сказала?!
- Не успела.
- Дурища ты моя! – Он нежно обнял свою жену. – Я скоро. Ты не волнуйся за меня – ничего со мной не станется! Такого быть не может, чтобы краповый прапорщик не взял какого-то беглого зэка! Поняла? Ворона ты моя! А потом… Нам ещё пацана вырастить нужно. Вместе! Мы с тобой домой поедем, в Одессу, потом, когда дело сделаю – что-то устал я уже немного от такого количества леса.
Они срубили две тонкие, но прочные жердины при помощи МСЛ[12], и, набросив на них плащ-палатку, соорудили волокуши.
- Всё, Святозар, теперь твоё дело – вынести отсюда Гришу, и вывести мою беременную Ворону. Ты человек в тайге опытный, так что я спокоен. А я иду на Бобра охотиться. Он меня часов на двенадцать теперь опережает, так что поторопиться надо.
- Ты это, Медведь, тайги не бойся – зверь нынче сытый, потому на тебя не пойдёт. Только «оборотней» опасайся, те человека не боятся…
- Это кто?
- Собаки одичавшие. Мы их «оборотнями» называем. Сбиваются в стаи, да так и охотятся. Вот они – опасные твари… А за жену не беспокойся – выведу. Ты только гада этого поймай, что Гришаню убил. Христом Богом тебя прошу. Ну, иди…
Они обнялись.
Потом Медведь крепко обнял Лену:
- Ты Лешего слушайся, он мужик хороший, правильный. Он тебя отсюда выведет.
- А сумеет?
- Лесник он местный. «Лучший лесник края», или не рассказывал Гриша про брата своего?
- Рассказывал что-то, да только я мало слушала – к тебе торопилась. – Вздохнула Лена.
- Ну, пошёл я. – Он поцеловал её пухлые губы.
Вскинул на плечо свою нелёгкую поклажу, схватил карабин и, махнув рукой на прощанье, исчез в лесной чаще.
А Леший и Лена понесли в последний путь тело Георгия Зимина…
[1] Классификация мастерства во всех (или почти всех) восточных единоборствах. Третий Дан – очень высокая степень – во всём бывшем Союзе едва набралось бы десяток человек с Третьим Даном (Прим. автора).
[2] Трофейное наследие их, совместной с Филином, службы. Это был наиболее современный, на тот момент, вариант «боевого ножа Боуи». (О почти таком же тесаке автор уже упоминал в своей первой книге «Филин – ночной хищник»).
[3] Специальный армейский курс ножевого боя (Прим. автора).
[4] Один из самых «закрытых» боевых(!) видов восточных единоборств. Ходят слухи, что айки-джитсу и, более широко известная, джиу-джитсу, родились в противовес ниньдзю-цу – надо же было как-то бороться японским самураям с анархической вольницей лесных разбойников – ниндзя. (Прим. автора).
[5] Рюкзак Десантный – плоский квадратный ранец, который не мешал десантированию (Прим. автора).
[6] Возможно, кто и не знает, но настоящая, охотничье-рыбацкая уха варится так. В начале в котёл бросают всю «мелочь», которая попадается в сетку «бредня». И варится до того момента, пока не станет возможно выбросить из котла все косточки и плавники обыкновенной ложкой. Затем кладётся рыба побольше, но, и это важно, другая рыба, другого вида. И опять варится до полной «разварки». И опять удаляются из казана кости, хребты и плавники. И уж только после этого в котёл кладут картошку, зелень, специи и… последнюю рыбу. Самую большую и обязательно третьего вида. И уж её-то не разваривают, а просто варят – доводят до готовности. Это и есть настоящая «тройная» уха. Готовится она долго, три-четыре часа, как и настоящий украинский борщ с фасолью и мясом (только настоящий, а не варёные овощи!), в расчёте на то, что за это время словится та, третья рыба. Но зато вкус у такой ухи о-го-го! Пальчики оближешь!(От автора).
[7] Наследие царской России… В 1912 году министр Столыпин среди прочих своих указов издал гуманное, демократическое, по тем временам, решение перевозить осуждённых на каторжные работы в оборудованных под эти цели товарные вагоны, а не гнать пешком, мол, мрут каторжане, как мухи, пока до Сибири дойдут, да в кандалах, а нам, мол, не резон пускать на ветер государственные средства, оплачивая труд местных жителей, который могли бы исполнять «воровской люд» да «политические». Оттуда и пошло – «Столыпинский вагон»… Да так и осталось до сего дня… (Прим. автора).
[8] Пересыльная тюрьма. Места, откуда заключённых рассылают по местам отбывания наказаний. Обычно – это некие города-перекрёстки. Самые знаменитые называют «централами» и примеров тому множество – Владимир, Воркута, Соликамск, Новосибирск… Да мало ли? (Прим. автора).
[9] ТОЗ – Тульский Оружейный Завод (Прим. автора).
[10] ИЖ – Ижевский Оружейный Завод (Прим. автора).
[11] Одним сроком считалось два года, что у прапорщиков, что у офицеров. (Прим. автора).
[12] МСЛ – малая сапёрная лопатка. Удивительное произведение военно-инженерной мысли. Эта лопатка имела четыре остро заточенных ребра, и форма её напоминает форму домика. Её можно использовать и вместо ножа, и вместо топора… Но она становится чрезвычайно опасным метательным оружием в умелых руках. В общем, очень универсальное чудо ВПК. (Прим. автора).
(Продолжение следует)
•
Отправить свой коментарий к материалу »
•
Версия для печати »
[an error occurred while processing this directive]