Мать землица сыра… (На конкурс военных писателей имени Героя Советского Союза В.В. Карпова «Служу народу и Отечеству!»). : [an error occurred while processing this directive] <div id=page> <h1><a href='/litera/public/index.shtml'>Публицистика</a> » <a href='/litera/public/33559/index.shtml'>Александр Степанов </a></h1> <img id='mainimg' src="/files/35258/pen145.jpg" width="145" height="113" alt="Мать землица сыра… (На конкурс военных писателей имени Героя Советского Союза В.В. Карпова «Служу народу и Отечеству!»)."></a> <span class="date"><span>20 ноября 2008 16:13</span></span> <h3><i>Автор:</i> Александр Степанов, лейтенант запаса (г. Тольятти)</h3> <h2>Мать землица сыра… (На конкурс военных писателей имени Героя Советского Союза В.В. Карпова «Служу народу и Отечеству!»).</h2> <P>На разные встречи приглашали Ивана Михайловича за сорок лет после войны – на пионерские сборы и колхозные собрания, на заседания общественного Совета ветеранов и производственные совещания. И вдруг… на вечёрку. Удивился даже и оробел. Ведь о чём спросят за праздничным столом? Известно: рассказать о фронтовых песнях. Ну, и чего он расскажет? Пели, конечно. Кто песен не поёт? И «Катюшу» пели, и «Синий платочек», и «Огонёк».</P> <P>Ещё просили вспомнить – не было ли в его 53-й танковой бригаде своей собственной песни.</P> <P>А ведь, кажись, была… Да, точно, была. Только не мог вспомнить из неё ни словечка.</P> <P>Ну, куда денешься. Раз пригласили – придётся идти. Найдёт что рассказать…</P> <P>И ведь надо же, где-то за час до вечёрки вспомнил… да не только слова, а всю песню с мелодией.</P> <P>И вот:</P> <P>– Выступает участник Великой Отечественной войны Герой Советского Союза Иван Михайлович Пеньков…</P> <P>Он вышел на сцену – невысокий, худощавый, с двумя ложками в руке. Зал зашевелился при виде столь необычного инструмента. Давно уже перевелись в пестравской самодеятельности ложкари. Голос у Ивана Михайловича с хрипотцой, глуховатый, но слуха не занимать. Мелодию ведёт правильно, не сбиваясь. А липовые ложки хорошо ритм отбивают.</P> <P><I>– Куда, куда, танкист, стремишься?</I></P> <P><I>Куда, механик, держишь путь?</I></P> <P><I>Или с болванкой повстречаться,</I></P> <P><I>Или на минах отдохнуть?!</I></P> <P><I>На поле танки грохотали, </I></P> <P><I>Танкисты шли в жестокий бой, </I></P> <P><I>А молодого лейтенанта</I></P> <P><I>Несли с разбитой головой…</I></P> <P>В зале такая тишина, что слышно даже, как позванивают оконные стёкла под холодным осенним ветром.</P> <P><I>И будут карточки пылиться</I></P> <P><I>На полке дома между книг</I></P> <P><I>С лицом знакомом в танкошлёме –</I></P> <P><I>Танкисту больше не до них…</I></P> <P>На привалах, а то и на ходу, в грохоте машин пели эту незамысловатую песню танкисты. Пел её и Пеньков.</P> <P>И странное дело – в песне говорится о смерти, а пели её сильно, победно, бодро.</P> <P>А потом ветеран рассказывал:</P> <P>– Была у нас, танкистов, такая поговорка: «Ну, мать землица сыра, не погуби, выручи!». И когда прыгали из подбитого или горящего танка и, катаясь по земле, сбивали пламя с одежды, или вжимались в ямки, спасаясь от пуль, осколков и взрывных ударов, повторяли её.</P> <P>Мать землица сыра… </P> <P>Для Ивана Михайловича Пенькова – механизатора из села Марьевка Пестравского района, эти слова с молодых лет имели свой изначальный мирный смысл. Она всегда в его глазах была кормилицей, дающей человеку хлеб и жизнь. А на войне стала ещё и защитницей, спасительницей.</P> <P><B>Ровно в четыре Киев бомбили…</B></P> <P>Война для лейтенанта Пенькова началась ровно с того дня и часа, с которых она началась для всей страны – с 4 часов утра 22 июня 1941 года. К тому времени его танковая часть только что прибыла с Дальнего Востока в летние учебные лагеря под Киев.</P> <P>Субботним вечером 21 июня в расположении царило доброе выходное настроение – помылись в бане, начистили сапоги и бляхи – многие готовились к увольнению в город. Привезли кино. Перед художественным фильмом показали хронику: Молотов подписывает договор о ненападении с Германией.</P> <P>Всё было мирным… Но был ли покой на душе у людей? Иван Михайлович помнит, что у него предчувствие больших неприятностей зародилось ещё в 1939 году, когда он, заканчивая срочную службу, как и все его одногодки, узнал о её продлении до 3-х лет. А ведь он тогда всей душой уже был дома! И позже – в 1941 году, когда их танковая часть перебрасывалась с востока на запад, на сердце было смутно и тревожно. Однако это было просто предчувствие.</P> <P>А тут факт. Страшный, потрясающий факт. Киев бомбили. Предчувствие… И всё же… Ведь только вчера смотрели кадры кинохроники о подписании договора с Германией, а она уже сеет смерть на территории Советского Союза… И главное – не верилось, что вот уже ранен твой сосед по койке, и кровь из него течёт настоящая, и что – кто-то убит.</P> <P>И тревогу объявили, казалось, тоже учебную, и через репродуктор сообщение о высадке вражеского десанта тоже вроде бы сделали игровое.</P> <P>Танковый взвод Пенькова получил задание прочесать ближайший лес и выйти к деревне Шепетовка. Первые десять километров – «чистых», никого. Но вот, за рощей – впереди, появились фигуры бегущих к деревне людей. Послышались выстрелы и стук пуль о броню. Пеньков дал команду не стрелять, но кто-то не выдержал, полоснул по убегающим. Танки обошли деревню с двух сторон, и уже там настигли немцев.</P> <P>Их было человек двенадцать. Все они в чистеньком, новеньком обмундировании. Внешне могли бы сойти за учителей. Особенно те, что в очках. Они стояли в полной растерянности.</P> <P>– Скажи, чтоб руки подняли, – передал команду своему радисту Коле Косыреву Пеньков.</P> <P>– Хэндэ хох! – крикнул тот.</P> <P>Немцы недружно подняли руки с автоматами.</P> <P>Танкисты приблизились к ним, с любопытством разглядывали непрошенных гостей. А те, отдышавшись и увидев, что их никто немедленно расстреливать не собирается, осмелели. Стали зло, остервенело кричать, что русские воюют не по правилам, что их плен – недоразумение и что Гитлер приказал уничтожить всю Россию, и они это сделают. Седьмого ноября, точно, будут в Москве.</P> <P>Их нелепая ярость поначалу смешила русских танкистов, и они в ответ чуть ли не пальцами грозили: вот, мол, разошлись, разговорились оболваненные Гитлером немцы…</P> <P>Красноармейцам и теперь ещё не верилось, что фашизм так быстро мог обработать в зверином человеконенавистничестве целый народ, превратить его в послушное орудие. Сильна ещё была вера антифашистских сил Германии в то, что простые люди не простят фюреру войны против страны Советов… Многие тогда в это верили.</P> <P><B>Как росла ненависть…</B></P> <P>К осени 1941 года, пройдя переформировку на Кавказе, танковый батальон, в который входил взвод Пенькова, был придан 4-му кавалерийскому корпусу генерал-лейтенанта Кириченко. С боями выйдя к Дону, 6 ноября корпус оказался в районе Каменска и Красного Сулина.</P> <P>Суров был командир батальона майор Парамонов. Не любил многословия. Приказы его были всегда кратки и точны. Он прошёл вдоль строя танкистов и объяснил обстановку:</P> <P>– В Ростове – румыны. Вояки плохие. А вот в окрестностях хозяйничают немцы-эсэсовцы. Враг сильный и серьёзный. Завтра 7 ноября. Покажем фрицам, как мы отмечаем свой советский праздник!</P> <P>Собрал он командиров, показал пути наступления каждого подразделения, спросил: «Вопросы есть?» Вопросов не было.</P> <P>Грязь, непролазная грязь. Танки (это были ещё Т-26) тяжело продвигались по дороге. Ещё медленнее шли бронемашины Б-10. Их постоянно приходилось брать на буксир. Зло брало: из многих сёл немцы успевали удирать, заслышав шум машин. После себя оставляли горящие хаты да трупы русских. Особенно жутко было видеть наступающим людей, висящих на чашечках телеграфных столбов, освещаемых в ночной осенней темноте отсветами пожаров.</P> <P>В одном месте, вблизи Матвеева Кургана, взвод Пенькова наткнулся на длинную колонну людей. В свете фар от неё метнулись фигуры в длинных шинелях с автоматами.</P> <P>– Куда вас гнали? – спросили танкисты людей и ужаснулись: тех гнали на расстрел вот в этот самый овраг. Это была уже вторая партия. На дне оврага, заполненном убитыми, стонали раненные, плакали ещё живые женщины и дети.</P> <P>Ростов был освобождён. И уже не оставалось в душе и мыслях Пенькова и его товарищей ни капли сомнения, что на нашу землю пришли не просто солдаты, а палачи. Рос гнев, росло чувство мести. Росло воинское мастерство, в сражениях укрепился дух бойцов. И когда военные действия стали развёртываться на земле Закарпатья, лейтенант Пеньков был уж опытным, обстрелянным, волевым, известным на всю танковую бригаду командиром.</P> <P><B>Вернуть боевое знамя</B></P> <P>Перед подходом к Тернополю в апреле 1944 года в танковую бригаду полковника Архипова, в которой служил Иван, прибыл командующий 3-й танковой армии генерал-лейтенант Рыбалко. Он откровенно обрисовал собравшимся в штабе младшим командирам ситуацию.</P> <P>– Кругом горы. Много националистов, которые служат Гитлеру. Засады могут быть совершенно неожиданными. Ждите выстрелов из-за угла, из-за камня. Пушка может прятаться. И в стогу соломы. На горных дорогах обвалы. Осторожность. И ещё раз осторожность.</P> <P>Тернопольскую группировку немцев ликвидировали основные силы армии, когда разведывательный взвод Ивана Пенькова ушёл далеко вперёд на линию фронта между Тернополем и Львовом. Здесь и получил он по радио приказ комбата Александра Коробова, пользуясь внезапностью и темнотой ночи, найти в колонне отступающих фашистов боевое знамя и документы одного из полков, захваченных немцами накануне. Известно, что знамя и документы немцы поместили в захваченную советскую «эмку». Задача, что и говорить, необычная. </P> <P>На броне танков взвод автоматчиков. Под самым Львовом танкисты, обогнав просёлками колонну, устроили засаду. Пеньков осадил автоматчиков, которые залегли в кустах по обе стороны шоссе. К десантникам присоединился и радист командирской машины Костя Косырев, который отлично владел немецким языком. В отсеке своём Костя всегда возил костюм немецкого фельдфебеля. За ним числилось несколько удачных «маскарадов» с переодеванием.</P> <P>Советские тридцатьчетвёрки выползли на дорогу так неожиданно, что гитлеровцы не успели оказать сопротивления. Смятение фашистов трудно было описать. В панике они давили друг друга, сталкивали друг друга под крутые откосы шоссе, выпрыгивали из грузовиков и легковых автомашин. Вскоре на шоссе осталась только брошенная техника. Разведчики довольно быстро отыскали «эмку», вытащили из неё насмерть перепуганного обер-лейтенанта, забрали весь его груз, распределив его по танкам, а на башню командирского танка водрузили возвращённое из плена знамя.</P> <P>Танков в колонне не было, только грузовики. Но кто знает, что в них? Возможно, боеприпасы. Выяснить времени нет. Да и снаряды на исходе. Подожгли двумя снарядами головную и замыкающую машины. Если боеприпасы есть – огонь доберётся до них. Были, были боеприпасы в той колонне. Были да сплыли. В штабе дивизии после возвращения из этого рейда представитель штаба армии прикрепил на грудь лейтенанта Пенькова орден Отечественной войны II степени.</P> <P><B>И «королевские тигры» по боку!</B></P> <P>Всё ближе Германия. Всё ближе Берлин. Пеньков впервые столкнулся с «королевскими тиграми» – новыми тяжёлыми танками фашистов с очень толстой бронёй и стомиллиметровыми пушками.</P> <P>Слышали о них в 53-й бригаде давно, а встретились вот только на польской земле. Ждать – ждали, но вряд ли предполагал майор Коробов, что именно его батальону придётся первому в бригаде щупать броню «тиграм», а лейтенант Пеньков не думал, не гадал, что в батальоне это придётся делать ему.</P> <P>Встреча была не очень чтобы кстати. Взвод только что вышел из боя и предстоял ремонт всем трём машинам. Командирский танк двигался только по-рачьи, на задней скорости. Второй танк шёл только на малой скорости. У третьего обрезало ствол пушки. А деваться некуда: приказ – вступать в бой, поскольку взвод оказался ближе всех к появившемуся противнику.</P> <P>Объяснять комбату состояние машин не следовало – он знал его. Значит, ничего другого не оставалось – вступить. Танки Пенькова находились в это время в расположении батальона пехоты крепкого, обстрелянного, стойкого.</P> <P>Стальные страшилища надвигались медленно и неотвратимо, не открывая огня. Снаряды 76-миллиметровых пушек Т-34, словно шарики, отскакивали от их брони.</P> <P>– А если сбоку? – подумал лейтенант и перевёл танки во фланговую позицию. И вот один «тигр» снарядом уже остановлен. Но только один. А их семь. Шесть благополучно проследовали, именно проследовали, а не прошли мимо пеньковских тридцатьчетвёрок, даже не удостаивая их серьёзной схватке, так постреляли немного и довольно, поползли дальше в глубину наших порядков. Пришлось доложить об этом комбату. Тот выругался, видимо, по началу растерявшись. Но за подбитого «тигра» похвалил.</P> <P>– Товарищ майор, предупредите всех. Бить «тигров» только сбоку. В лоб бесполезно. Пусть встречают в глубине, а мы будем отсекать пехоту.</P> <P>Их и били по бортам. Били, бросали связки гранат под гусеницы. И оказалось – не так уж страшен чёрт, как его малюют. Все семь «тигров» к концу боя, который длился целый день, были уничтожены. И конечно, экипажу пеньковского танка было приятно, что первый «тигр» был записан на его счёт.</P> <P><B>Наука побеждать</B></P> <P>Это только со стороны, к тому же необстрелянным танкистам, безрассудно казалась лихость лейтенанта Пенькова. На самом деле, рискованные решения принимал он верно. Хотя, конечно, как говорится, раз на раз не приходится.</P> <P>…Это произошло под городком Сташевом. Взвод получил задание выбить немцев из небольшого хуторка. Комбат предупредил:</P> <P>– Укрепление сильное, не суетитесь!</P> <P>Взвод вначале ударил в лоб. Но вражеская артиллерия буквально стеной заслонила путь. Пришлось пятиться. Что делать? Приказ-то выполнять надо. А как? Выбор не велик. Слева – открытое поле. Есть возможность для маневра. Твёрдая земля. Справа – лес и болото. Прикинул Пеньков и так и эдак. И к удивлению своих экипажей повёл танки справа с риском утопить тридцатьчетвёрки в болотной хляби. Рисковал, но надеялся на проходимость Т-34 – хорошо изучил машину. </P> <P>Да и предельно точно определил, что болото мелкое, трясин нет, к тому же, нашёл полузатопленное место. И преодолев болото, взвод с тылу ворвался в хутор и в несколько минут очистил его от гитлеровцев. А ведь задание давалось не одному Пенькову. Это уже была четвёртая или пятая попытка. Лейтенант отлично понимал, на что рассчитывали фашисты. В лоб хутор не взять. В болото советские танкисты не полезут. Значит, только по полю. А в поле мины. И подрывались наши танки один за другим.</P> <P>Другой случай…</P> <P>И журили, и хвалили одновременно Пенькова за переправу через польскую реку Ниду. Мосты взорваны. Лёд местами прочен, местами, как бумага, тонок.</P> <P>Но вот один мостик каким-то чудом уцелел. Минирован – не минирован? Гадать нечего. Надо попробовать… Проба закончилась тем, что танк сержанта Антонова подорвался, едва коснулся гусеницами деревянного настила. А позади головная танковая застава, которой надо указать путь на тот берег. Обе оставшиеся машины пошли вдоль берега.</P> <P>– Будем искать брод.</P> <P>Через несколько минут механик-водитель старший сержант Шевелёв доложил:</P> <P>– Вижу следы телеги.</P> <P>– Сворачивай.</P> <P>Осталось не более <ST: w:st="on" ProductID="15 метров" metricconverter>15 метров</ST:> до того берега, когда машина Пенькова провалилась и начала опускаться в воду. Заглох мотор.</P> <P>– Что случилось, командир? – спросил по рации сержант Дубицкий из танка, выбравшегося на берег.</P> <P>– Всё в норме, всё в норме, сержант, не останавливайся. Вперёд, – ответил Пеньков. Он хорошо понимал, что надо идти дальше хотя бы одному танку, прокладывать путь, указывать его тем, кто пойдёт следом, посеять, как можно больше паники на вражеском берегу. Дубицкий врезался в оборону врага и «отсыпался», как он любил говорить, на противотанковых батареях, пулемётных гнёздах, «плясал» на окопах пехоты, разрушая укрепления.</P> <P>…Ещё более дерзко действовали танкисты на территории врага. В апреле 1945 года перед переправой через реку Одер танковой бригаде, в которой воевал Пеньков, дали однодневную передышку. Бойцы «изобрели» баню-кипятильник из металлических бочек и отмывались. Пеньковский экипаж тоже собирался «попариться», когда командиров машин вызвал к себе командир бригады Герой Советского Союза Архипов. Полковник Коробов, встретив на пути Пенькова, спросил:</P> <P>– Помылся?</P> <P>– Не успел ещё…</P> <P>– Ну, потерпи до Победы! Вот на этом участке у немцев десятка два непонятно как попавших к ним наших танков Т-34. Залепили борта свастикой и пустили их против нас. Надо воспользоваться…</P> <P>В эту ночь взвод старшего лейтенанта Пенькова, закрасив на своих машинах звёзды, намалевал на башнях немецкие опознавательные знаки, вклинился в колонну отступающих фашистов и проник далеко в тыл врага.</P> <P>Только с одним командиром бригады, и то изредка связывался по рации Пеньков, чтобы не выдать себя. Задача была такая… Линия фронта очень условная. Похоже на многослойный пирог. Некоторые наши части и подразделения попадали, вырвавшись далеко вперёд, в окружение. В таком положении оказался артбатальон 9-го танкового корпуса. Нужно было прощупать кольцо окружения и указать артиллеристам место выхода. Маскировка делала своё дело. </P> <P>Танки Пенькова беспрепятственно «гуляли» по вражеским тылам, не вызывая никакого подозрения. Слабое место они в кольце нащупали. Им оказалась артиллерийская засада около одного узла шоссейных дорог, не подкреплённая ни танками, ни пехотой. Пеньков без единого выстрела раздавил пушки и расчёты, обезопасил проход и по этому «коридору» вывел батальон к своим.</P> <P>* * *</P> <P>Последний бой Ивана Пенькова был под Герлицем. Здесь наши «тридцатьчетвёрки» лоб в лоб столкнулись с немецкими «пантерами». Снаряды наших пушек отскакивали от мощной брони фашистов. Тогда пеньковцы пошли на таран. Танк сержанта Овсянникова взорвался вместе с «пантерой».</P> <P>– Гриша, вперёд! – прокричал Пеньков своему водителю, и тот тоже повёл машину на таран.</P> <P>Однако, механик-фашист за несколько метров до лобового столкновения свернул в сторону, зацепив и сорвав гусеницу машины Пенькова. Но сила удара была такой, что обе машины загорелись.</P> <P>Товарищи вытащили из люка лейтенанта Пенькова тяжелораненым, без сознания.</P> <P>А потом санитарные поезда и госпитали. В госпитале и застала его радостная весть о Победе и о присвоении ему звания Героя Советского Союза. Ещё не излечившись окончательно, принимал он в июле 1945 года в Москве Золотую Звезду Героя.</P> <P>Вернувшись в родное село Марьевку Пестравского района, Иван Михайлович Пеньков механизаторствовал и не уставал ухаживать за матерью своей – землёй, которая хранила и оберегала его в трудный грозовой час.</P> <br> • <a href='/litera/article17272.shtml?35258'>Отправить свой коментарий к материалу »</a><br> <br> • <a href='/meh/print.php?id=35258'>Версия для печати »</a><br><br> <div id='addcom'><h2>Комментарии:</h2></div> </div> <div class='ender'> </div> [an error occurred while processing this directive]