24 ноября 2010 06:28
Автор: Александр Колотило, полковник запаса, член Союза писателей России (г. Москва)
«Если воевать – то на МиГ-29»
Это слова полковника Сергея Николаевича Прокофьева – заместителя начальника 4-го ордена Ленина Краснознаменного Центра боевого применения и переучивания летного состава (ВВС) имени В.П. Чкалова по научно-исследовательской и учебной работе, заслуженного военного летчика Российской Федерации, летчика-снайпера, удостоенного двух орденов Мужества.
Блокнот журналиста или диктофон порой не способствуют доверительной беседе. Знаю по собственному опыту. Бывает, разговариваешь с человеком, он о многом рассказывает легко и свободно. А включил диктофон, раскрыл блокнот, и сразу замечаешь, как у собеседника тут же появляется какое-то напряжение, какая-то скованность. Не скажу, что полковника Сергея Николаевича Прокофьева смутили мой блокнот и диктофон, но когда закончилась наша беседа и я отложил в сторону свои «технические средства» журналиста, вот тут он и рассказал мне довольно-таки интересные факты из своей биографии. У каждого военного летчика непростая судьба. А у Сергея Николаевича – в особенности. Неодолимой тягой к авиации, силой воли, настойчивостью он сам повлиял на свою судьбу. Ведь Сергей Николаевич мог и не стать военным летчиком. Медицинская комиссия на сборном пункте Калининского областного военкомата вынесла решение: «не годен». Как принято говорить в армейской среде, «забраковала» юношу по зрению. И все-таки он стал военным летчиком. Впрочем, об этом – чуть позже. А сначала более обстоятельно представлю заслуженного офицера.
Полковник Сергей Николаевич Прокофьев – заместитель начальника 4-го ордена Ленина Краснознаменного Центра боевого применения и переучивания летного состава (ВВС) имени В.П. Чкалова по научно-исследовательской и учебной работе. Заслуженный военный летчик Российской Федерации, имеет классную квалификацию «Летчик-снайпер». Удостоен двух орденов Мужества и медали Нестерова. За время службы освоил самолеты Л-29, МиГ-21, МиГ-23, МиГ-29, Су-27 и Су-30. Имеет опыт полетов на самолете зарубежного производства Мираж-2000. Общий налет на данных типах самолетов составляет более 2250 часов.
Спрашиваю у Сергея Николаевича о семье, надеясь узнать, существует ли династия летчиков. И предчувствие меня не обманывает.
- Сын… Лейтенант Константин Прокофьев, - улыбается Сергей Николаевич. - Закончил Краснодарское высшее военное авиационное училище летчиков (военный институт) имени Героя Советского Союза А.К. Серова в 2009 году. Служит в нашем Центре старшим летчиком-инструктором авиационной базы. Налет – 250 часов, третий класс. Сын сейчас летает на МиГ-29…
- У него, конечно, орденов еще нет? - говорю в шутку.
- Орденов еще нет, а медалью Нестерова награжден. Уже катапультировался из самолета. На 3-м курсе в училище. В то время я был еще командиром полка. Как раз именно этого, в котором сейчас служит сын. Раньше ведь еще не было авиационной базы… А дело обстояло так. У нас как раз показные полеты, а Костя должен был вылетать в училище. Я об этом уже знал. Лететь он должен был с командиром полка полковником Александром Васильевичем Жуковым. Лично знаю этого офицера. Он командовал Полоцким орденов Суворова и Кутузова 3 степени учебным авиационным полком в Майкопе.
Так вот, иду я к самолету. Мы пилотировали парой на Миг-29. А от мысли о том, что сын должен вылетать, все-таки на душе тревожно. И вдруг – звонок… В трубке «мобильника» слышу голос сына: «Папа, все нормально, я тут на поле». «Елки-палки, - думаю, - выпустили, наверное, необученного, он и «разложил» самолет»… Знаю, что такого быть не может, но все равно дурная мысль пришла в голову. А Костя продолжает: «Мы тут с Александром Васильевичем, парашюты уже собрали»… У меня сразу отлегло от сердца. Как узнал потом, в самолете Л-39 остановился двигатель при выполнении четвертого разворота. Высота была малая, метров четыреста. Они еще успели сделать попытку запуска. Естественно, это ни к чему не привело – отказ техники произошел из-за разрушения опоры двигателя. Так что иного выбора не было. Пришлось привести в действие систему катапультирования. И оба пилота благополучно ушли – один с 200 метров, другой – где-то со 170. Позже командира полка полковника Александра Васильевича Жукова наградили орденом Мужества, а моего Костю – медалью Нестерова. Я потом встречался с полковником Жуковым, поблагодарил его…
- Сергей Николаевич, как я понял, вы из Тверской области?
- Родился я 18 сентября 1962 года в деревне Шарапово Западнодвинского района в то время Калининской области. Отец – фронтовик, прошел две войны. Финскую и Великую Отечественную. Призвали его в армию в 1939-м, он ведь 1918 года рождения. Отвоевал на финской. Не успел уволиться в запас, как тут началась Великая Отечественная. Закончил ее капитаном, командиром батареи 76-миллиметровых пушек. Под Кенигсбергом в 1945 году отца тяжело ранили. В 1946-м его демобилизовали. Вернули матушке «заштопанного», но живого. А начинал войну он в Заполярье, воевал в районе Кандалакши. В нашей семье двое детей, у меня еще есть старшая сестра. После войны отец закончил педагогический институт и потом всю оставшуюся жизнь работал преподавателем физики и математики. А мать – выпускница Ленинградского государственного педагогического института имени А.И. Герцена. Общий трудовой стаж у нее – 42 года. Из них более 20 лет она работала директором школы. Мама, кстати, тоже преподавала математику. А сестра уже на пенсии, живет в Москве. Ну, а я, как раньше говорили, «поскребыш». Был еще в нашей семье брат. Он умер в раннем возрасте. Сами знаете, в те послевоенные годы это было не редкостью…
В 1979 году я закончил 10 классов Западнодвинской средней общеобразовательной школы и поступил в Армавирское высшее военное авиационное Краснознаменное училище летчиков (АВВАКУЛ) имени Главного маршала авиации П.С. Кутахова. Выпустился из него в 1983 году.
- В то время в училище на каких самолетах летали?
- В училище летал на Л-29. А потом – на МиГ-21 различных модификаций. Закончил на МиГ-21 бис М. Был такой самолет… В 1986 году пересел на МиГ-29, долго летал на нем, потом, после окончания академии, когда попал сюда, в Центр, поставили меня комэском на Су-27, переучился, три года летал на нем, сейчас переучился на Су-34.
- И как складывалась ваша армейская судьба после выпуска из училища?
- Для прохождения службы был направлен в Приволжский военный округ на аэродром Эмба, в Казахстан. В должности летчика 165-го отдельного смешанного авиационного полка три года выполнял задачи по обеспечению работы на полигоне. Потом, в 1986-м, заменился в 927-й истребительный авиационный полк 95-й истребительной дивизии 26-й воздушной армии в Краснознаменный Белорусский военный округ. В город Береза Брестской области. Здесь прослужил 6 лет. Когда я сюда приехал, то подумал – отсюда никуда больше не уеду, здесь и останусь. Нравилось служить в Белоруссии. Прекрасными были и полк, и дивизия.
В конце 1980-х годов 95-я истребительная дивизия являлась одним из наиболее боеспособных авиасоединений. Она прикрывала западные рубежи Родины. Завершалось перевооружение на МиГ-29. Два полка уже успели их получить. Но тут, как принято сейчас говорить с известной долей горечи, «подул ветер перемен». В определенных кругах посчитали, что эта дивизия представляет угрозу западным демократиям. И ее быстренько расформировали. На территории Беларуси остался только один полк, тот, в котором я служил, – 927-й истребительный Кенигсбергский Краснознаменный ордена Александра Невского авиационный полк. Позже он был переформирован в 927-ю истребительную авиабазу Республики Беларусь.
Таким образом, в 1992 году, когда было объявлено о формировании национальной армии, я отказался принять белорусскую присягу, и меня направили служить в Западную группу войск. К этому времени я уже прошел должности летчика, старшего летчика, командира звена и был заместителем командира авиационной эскадрильи. В Белоруссии совершал более серьезные полеты. Именно там я стал летчиком первого класса. В ходе полетов случалось всякое. Был и пожар в воздухе. При выполнении воздушного боя загорелся левый двигатель…
- Ну, и алгоритм ваших действий в этой ситуации?..
- Алгоритм действий?.. У нас подготовка была такой, даже не имею в виду мою личную подготовку, просто система подготовки такой была, что в данной ситуации руки все сделали «в автомате». Потом, естественно, был разбор, комиссии приезжали и из воздушной армии, и из Москвы. Время моей реакции – ну, практически она была мгновенной. Повторяю, это не потому, что я сам такой «крутой», а потому что система обучения была прекрасной. Все произошло буквально за одну и одну десятую доли секунды. Между прохождением сигнала и выполнением самой операции. Я не успел еще подумать, а уже все действия мною были произведены. Это ведь фиксируется у нас системой объективного контроля... Так что все было доведено до автоматизма. Пожар был ликвидирован. Я сел на своем аэродроме на одном двигателе. Летом 1991 года меня представили к награждению орденом Красной Звезды. Но его я не получил. Не до нас было в те времена… Но меня все равно поощрили – вручили часы от Главнокомандующего ВВС...
- Бытует мнение, что летчики не любят прыгать с парашютом. Насколько справедливо это утверждение?
- Да нет, конечно. Зачастую это утверждение совершенно несправедливо. Лично я не против прыжков с парашютом. Другое дело – порой на них нет времени. А раньше прыгал с удовольствием. На моем счету более полусотни прыжков. Пока не летал, прыгал чаще. В юности. А насчет «любви» или «нелюбви» летчиков к прыжкам с парашютом – все зависит от того, какой в части начальник парашютно-десантной службы…
- Кстати, Сергей Николаевич, я вижу у вас на столе буклет «Соколы России». Расскажите о группах мастеров боевого применения и высшего пилотажа авиацентра.
- Я вам дарю этот буклет на память. Это о нашей пилотажной группе «Соколы России». Хотя рассказ о ней – разговор длинный.
- Вот я читаю: «Пилотажная группа Липецкого авиацентра «Соколы России». Перелистываю страницы, вижу и ваше фото, и фото командира авиационной эскадрильи майора Олега Анатольевича Киляса. Читаю: «Группа парного пилотажа на самолетах МиГ-29». А почему не «Соколы России»?
- В двух словах – у нас служат ряд летчиков, которые выполняют показные демонстрационные полеты. Поначалу все они были «Соколами России». В том числе и я с майором Килясом – мы с ним работаем парой на МиГ-29. Но когда впервые группа Су-27 была приглашена для участия в МАКС-2007 – Международном авиационно-космическом салоне, то получилась такая ситуация – будут выступать «Стрижи», «Витязи», а это что за группа? Группа на Су-27? Поэтому и назвали их «Соколами России». А мы стали «Группой парного пилотажа на самолетах МиГ-29».
Группы боевого применения и высшего пилотажа были созданы в 1991 году для выполнения демонстрационных полетов с целью показа возможностей самолетов ударной авиации по уничтожению наземных целей и маневренных характеристик истребителей, а также профессионального мастерства летного состава. Сегодня высший пилотаж показывают группы «Соколы России» на тяжелых истребителях Су-27, парного пилотажа – это моя группа – на легких истребителях МиГ-29, – и одиночного пилотажа на штурмовике Су-25. Боевое применение по наземным целям демонстрируется фронтовыми бомбардировщиками Су-24М.
Пилотажные группы на истребителях Су-27 – «Соколы России», и МиГ-29 являются единственными группами, показывающими на боевых самолетах тактические приемы ближнего воздушного боя на малой высоте и в ограниченном пространстве. Штурмовик Су-25 демонстрирует тактические приемы, применяемые при атаках наземных целей, и противоракетные маневры. Зрители, приходящие на воздушные показы «Соколов России», могут увидеть даже больше, чем видят посетители самых престижных европейских авиасалонов. Например, «кинжальную схватку» двух МиГ-29 – моей группы, - или завораживающий танец звена Су-27 – бой «пара на пару».
Кроме воздушного боя, «Соколы России» в полетном порядке «ромб» демонстрируют комплекс фигур высшего пилотажа – петля Нестерова, ракушка, вираж, роспуск и так далее. Завершает выступление фирменное «тактическое крыло» из десяти разнотипных самолетов и соло-пилотаж на Су-27 или Су-34.
Высочайшим мастерством точного поражения наземных целей владеют летчики группы боевого применения на самолетах Су-24М. Это мастерство они демонстрировали на Международных выставках вооружения и военной техники в Нижнем Тагиле в 2006, 2008, 2009 годах, на учениях «Рубеж – 2005», «Щит Союза – 2006», «Взаимодействие – 2008», «Запад – 2009»...
Надо сказать, что демонстрационные полеты – это не только красивое зрелище, но это еще важный элемент боевой подготовки, одна из составляющих профессионального мастерства и успешного решения задач по изучению боевых возможностей самолетов.
- Сергей Николаевич, вы говорили о том, что в 1992-м были направлены служить в ЗГВ…
- Там я также служил заместителем командира авиационной эскадрильи. Потом, в 1994 году, поступил в Военно-воздушную академию имени Ю.А. Гагарина. Закончил ее с отличием. В 1997-м назначен в 4-й ЦБП и ПЛС в Липецк на должность командира эскадрильи в исследовательско-инструкторский смешанный авиационный полк. Прохождение службы здесь – командир эскадрильи, заместитель командира полка по летной подготовке, затем - командир этого же полка. Наш Севастопольский Краснознаменный ордена Суворова III степени исследовательско-инструкторский смешанный авиационный полк очень знаменит. Как известно, 22 июня 1941 года советские ВВС потеряли 1200 самолетов. Из них 800 были уничтожены на земле. Ясно осознавая всю остроту положения, известный летчик Герой Советского Союза С.П. Супрун обратился с предложением к И.В. Сталину сформировать из летчиков-испытателей истребительный полк. С 25 по 30 июня 1941 года приказом Ставки Верховного Главнокомандующего из летчиков-испытателей и специалистов НИИ ВВС и МАП на аэродроме «Чкаловский» был сформирован 402-й истребительный авиационный полк особого назначения. Командиром был назначен подполковник Петр Михайлович Стефановский. Несмотря на некомплект личного состава и нехватку боевой техники, указание Сталина было выполнено в срок: вечером 30 июня 1941 года истребительный авиационный полк особого назначения, вооруженный новейшим высотным истребителем МиГ-3, под командованием П.М. Стефановского убыл на фронт. За первые три дня боев в псковском и новгородском небе было сбито 12 вражеских самолетов. А всего за время войны уничтожено 810 самолетов противника. Звания Героя Советского Союза удостоены 32 летчика.
Это был самый результативный истребительно-авиационный полк. Даже если его сравнивать с теми частями, которыми командовали А. Покрышкин и И. Кожедуб. Надо подчеркнуть, что через два месяца летчики-испытатели были отозваны с фронта, а на смену им пришли обычные пилоты. В 1942 году полк был укомплектован дальневосточниками. Они потом показали блестящее боевое мастерство.
В послевоенное время полк был награжден двумя вымпелами министра обороны «За мужество и воинскую доблесть».
- Вот мы подошли и к наградам… Два ордена Мужества и медаль Нестерова – за участие в боевых действиях?
- Насчет орденов – формулировка приблизительно такая: за выполнение полетных заданий, связанных с риском для жизни. А медаль – за повседневную работу…
- Понятно. Помню, мы, личный состав 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, первыми вошедшие в Афганистан, уже 27 декабря 1979 года вступили в боевые столкновения, а нашим женам в Витебске еще долго говорили: «Они на учениях». А потом в мае 1980-го некоторые получили ордена Красного Знамени за «учения», звания Героев Советского Союза посмертно…
- Повторю еще раз: «За выполнение полетных заданий, связанных с риском для жизни»…
- Хорошо. Понял. Вопрос следующий – как у вас служится молодым офицерам? Ваш сын, например, получает надбавку по «четырехсотому» приказу?
- Нет, мой сын не получает. Потому что он выпустился из училища в прошлом году. Однако в соответствии с приказом министра обороны Российской Федерации от 2 августа 2008 года N 400 «О награждении деньгами офицеров Вооруженных Сил Российской Федерации» у нас денежные выплаты получает практически весь личный состав. Ведь наш Центр определен как лучшая часть Военно-воздушных сил. Конечно, есть исключения. Это относится к тем, которые имеют взыскания. Мой сын, повторяю, выпускник 2009 года. Поэтому надбавку еще не получает, а те офицеры, которые пришли на год раньше его, в 2008-м, они уже получают. Так что служится им довольно-таки неплохо. Все их жилищные, социальные и иные проблемы решаются успешно.
- Вам довелось летать на французском истребителе Мираж-2000. Какие впечатления от этого самолета?
- К нам прилетала французская делегация на своих самолетах Миражах. В процессе работы этой делегации мы выполняли полеты на их истребителях. Естественно, не все. Был определен круг лиц, которым и довелось познакомиться с этим истребителем. Если двумя словами – то наши самолеты лучше. По «моще», возможностям, удобству… В плане электроники мы где-то там рядом. А в смысле планера, в смысле двигателя... Сравню боеспособность машин. Наша лучше. То есть, наша машина, это та машина, которая создана для войны – она неприхотливая, надежная, а тот, Мираж-2000, напоминает дорогую игрушку. Я попытался сравнить маневренные возможности. Так как уже навыки заточены под создание определенных перегрузок, усилий, с таким же темпом «придавил» и он… «сдулся». «Мощи» нет. Ну, а так чувствуется, что это школа, это фирма. Однако если воевать – то на МиГ-29. Предпочел бы воевать на своем.
- Мы сегодня говорили о вашем сыне Константине. Наверное, есть и другие династии летчиков в Центре?
- Конечно же, есть. У нас был начальник исследовательского отдела полковник Владимир Игамбердыевич Хакбердыев, он в конце прошлого года уволился в запас. На одном из исследовательских летно-тактических учений при выполнении полета не вышла передняя стойка шасси и он посадил самолет без нее. Награжден орденом Мужества. А его сын – зимой, в начале этого года, ночью посадил такой же самолет Су-25 на «брюхо», совсем без шасси. Старший лейтенант Алексей Хакбердыев, командир звена. Алексей тоже награжден орденом Мужества. Или вот расскажу о полковнике Владимире Юрьевиче Колыванове, летчике-исследователе. Его сын, старший лейтенант, выпускник 2008 года, служит летчиком-инструктором авиационной базы. Одним словом, многие молодые офицеры, у которых отцы были или еще являются летчиками, пошли по их стопам. Другое дело, что не все одновременно служат или служили со своими отцами в одних и тех же частях… Но это сути не меняет…
- Какие основные задачи выполняет Липецкий авиацентр?
- В первую очередь, теоретическое и практическое переучивание личного состава Военно-воздушных сил на новую модернизированную авиационную технику. Раньше со всех Военно-воздушных сил СССР, а теперь – России, приезжали и приезжают летный состав, инженерно-технические специалисты, группы руководства полетов на обучение и переподготовку. За длительное время, за десятилетия существования Центра здесь прошли переучивание десятки тысяч авиационных специалистов. Скажу так: все, кто служил во фронтовой авиации, служит или будет служить, – все обязательно хоть однажды проходили, проходят в настоящее время или будут проходить обучение в липецком авиационном Центре. Во-вторых, если продолжать разговор о наших задачах, то это исследование и отработка новых тактических приемов ведения боевых действий, проведение опытной и войсковой эксплуатации новой модернизированной авиационной техники.
- Расскажите о лучших офицерах, лучших специалистах…
- Этот вопрос очень непростой. Лучшие офицеры?.. Коллектив у нас сложился такой, что проще назвать тех, кто пока особо не отличился. Их у нас немного. А о лучших летчиках получится длинный, я бы сказал даже – очень длинный рассказ. И начинать его, разумеется, надо с нашего командира. Не сказать самых теплых слов о начальнике Центра просто нельзя. И не потому, что он начальник, наиболее заслуженный офицер. Генерал-майор Александр Николаевич Харчевский – это летчик-легенда. Он по-настоящему уникальный человек. Командир, Офицер, Воспитатель… И все с большой буквы. А если говорить о нем как о летчике, то тут надо вспомнить известное словосочетание: «Летчик от Бога». Вернее не скажешь…
У нас служат и Герои России. Я потом познакомлю вас с начальником исследовательского отдела Героем России полковником Олегом Викторовичем Сторожуком, штурманом-исследователем исследовательского отдела Героем России подполковником Владимиром Ивановичем Богодуховым. Это, кстати, один экипаж. Одновременно и звание Героя России получили, одним Указом Президента. Нельзя не вспомнить и о моем ведомом майоре Олеге Анатольевиче Килясе, командире эскадрильи. Многое можно рассказать о начальнике исследовательского отдела полковнике Александре Александровиче Котове. Он – летчик-снайпер, награжден орденом «За военные заслуги». Ему довелось катапультировался с Як-130-го.
Одним словом, у нас заслуженных летчиков столько, что не хватит времени просто назвать их и перечислить заслуги…
Наша беседа постоянно прерывается телефонными звонками. Хотя она и проходит уже в вечернее время. Впрочем, у заместителя начальника 4-го ордена Ленина Краснознаменного Центра боевого применения и переучивания летного состава (ВВС) имени В.П. Чкалова по научно-исследовательской и учебной работе служебное время – понятие весьма растяжимое... И вот - очередной вызов…
- Где встречать нужно? – отвечает на звонок Сергей Николаевич. - Все, ставь задачу от моего имени экипажу, заявки по линии диспетчерской отработайте. И все. Погода, я думаю, там будет благоприятная. Хорошо. Это – на особый контроль!..
Когда полковник Прокофьев закончил разговор по телефону, я спросил у него о его личных увлечениях. Он улыбнулся:
- Я не фанат рыбалки или охоты. Обычно этим увлекаются многие офицеры. В компании, конечно, могу выехать и на охоту, и на рыбалку…
- Что для вас самое главное в жизни? – спрашиваю.
- Я думаю, что я счастливый человек. У меня в жизни было много интересных событий. Очень важно ощущать, что ты классно выполнил сложное полетное задание, что ты полностью выложился. Это не какое-то там тщеславие, зазнайство. Человек должен реально, адекватно оценивать свои способности и свою работу. Если ты владеешь мастерством, ты должен его постоянно подтверждать. И когда это удается в полной мере, тогда ты счастлив. Ну, скажем, на короткое время. Испытываешь это чувство буквально несколько минут. Выполнишь, бывает, демонстрационный полет, к тебе подходят и говорят: «Классное пилотирование!». Иной оценки и не надо… Получал удовлетворение от своей работы и тогда, когда командовал полком. Полк выполняет сложную задачу, и я вижу, что коллектив работает как единое целое. В итоге получаем достойную оценку и со стороны Главнокомандующего ВВС, и начальника авиации… Тогда тоже чувствовал себя счастливым… И в семейной жизни много было хорошего. Счастлив был, когда сын полетел первый раз… Когда он удачно катапультировался. Когда узнал, что не он совершил ошибку в небе, а просто отказала техника…
* * *
На этом наша беседа закончилась. А потом продолжилась. Когда я закрыл блокнот и выключил диктофон и мы, говоря в шутку армейским языком – «нарушили воинскую дисциплину» – выкурили по сигарете. Здесь уже пошел непринужденный разговор двух офицеров. Каждый вспомнил что-то свое. Слово за слово… И тут Сергей Николаевич рассказал мне о том, как он боролся за осуществление своей мечты стать военным летчиком. Этот рассказ я и привожу ниже:
- Военным летчиком я мечтал стать с детства. И вдруг на областном призывном пункте медкомиссия «забраковала» меня по зрению. Когда исследовали глазное дно, обнаружили астигматизм и прочее… Мама, конечно же, прониклась ситуацией. Как бывает в таких случаях, начались «охи» и «ахи». А отец все воспринял спокойно. Я бы сказал, даже как неизбежное. Сам ведь прошел две войны. Вернулся с фронта инвалидом. Видно, не хотел, чтобы и сын хлебнул сурового и переменчивого армейского счастья, как он – полной мерой…
«И на «гражданке» неплохо, - успокаивал отец. – Вон сколько хороших профессий, поступай в институт».
А я уперся – только военным летчиком и больше никем!
Видя мой решительный настрой, родители посоветовались и решили меня отправить за тридевять земель на консультацию. Дело в том, что моя сестра замужем за военнослужащим. А работала она в центральном госпитале Забайкальского военного округа в Чите. И как ни странно, именно в офтальмологическом отделении. Или, как говорят, по воле случая работала именно здесь. Родители созвонились с ней, рассказали, какие у брата проблемы. И на «крайние» каникулы, 23 марта 1979 года, мне покупают билет на самолет до Читы, а из Москвы тогда он стоил не много, не мало, а целых 99 рублей.
Меня принимает ведущий окулист Забайкальского военного округа полковник Аполовнин. Я, кстати, до сих пор помню фамилии всех врачей, к которым доводилось обращаться, борясь за право поступить в авиационное училище. Обследовали меня. Потом сестра приводит в кабинет к полковнику. Он сидит с сигаретой в руках. Причем, курит почти без перерывов – одну сигарету погасил, тут же затягивается другой…
- Я бы вот что хотел тебе сказать, - говорит полковник Аполовнин. - Если бы ты летал, я б тебя не списал.
- Что же мне делать? – спрашиваю. - Ну, там операция, или еще что?..
Увы, в те времена еще не было клиники профессора, академика Святослава Федорова…
- Я не знаю, чем тебе помочь, - отвечает полковник Аполовнин. - Тут одна надежда, что это возрастное. Зрение у тебя может ухудшиться, может и улучшиться, а может остаться и на таком, на сегодняшнем уровне.
Надо сказать, что вообще-то я все видел прекрасно. Мог разобрать в таблице даже самую нижнюю строчку. Правда, при этом все уже расплывалось. Но был один нюанс. Я замечал, особенно в ночное время, когда включаются фонари, что они немного расплываются. Значит, признаки астигматизма все-таки были.
Полетел я обратно домой. Сразу же по приезду пошел к районному окулисту. Надо же было что-то делать… Районным окулистом работала хорошая женщина. Галина Васильевна Краденова. Добрая, по-русски сердобольная. Я ей объяснил, чего добиваюсь. Она видит, что парень просто бредит авиацией. Летчиком хочет стать, мечтает о поступлении в училище, а тут такое…
- Давай попробуем позаниматься гимнастикой для глаз, - говорит Галина Васильевна.
Составила курс для тренировок. Теперь я просыпался утром и начинал день с того, что делал гимнастику не для мышц тела, а для глаз. Выбирал точку на стекле, несколько секунд смотрел на нее, потом – вдаль… Так вот и тренировал глазную мышцу. Вращал глазами, делал другие упражнения. Сейчас уже все и не упомню…
- Поменьше читай, - инструктировала Галина Васильевна. – А если хочешь читать, то клади книгу на пол. Садись на стул и в этом положении читай.
Так я и делал. А тут отец купил мотоцикл. Наверное, еще и из-за увлечения им я в школе стал учиться уже не столь старательно, как раньше. Потому и получился общий средний балл оценок в моем аттестате 4,8. Что такое мотоцикл в те времена для парня, которому еще не исполнилось и 17-ти лет, сами понимаете. Едешь на нем, даешь газу на полную мощность и смотришь вдаль. Именно как раз то, что надо.
Тренировки, различные упражнения для мышц глаз я начал в первых числах апреля, а к концу мая, когда пошли выпускные экзамены, уже заметил, что по вечерам и фонари на улицах не расплываются.
Прихожу опять к Галине Васильевне. Еще раз скажу о ней: какая изумительная женщина – красивая, интеллигентная, участливая…
- Давай мы с тобой перестрахуемся, - говорит она.
И объясняет такую вещь. Атропин, который закапывают в глаза, оказывает очень сильное воздействие на их мышцы. При его использовании первое время это видно – «зрачки по пять копеек» - они расширяются до большой величины. Потом возвращаются в нормальное состояние, а лекарство еще продолжает действовать. Вот этим и надо воспользоваться.
- Ты должен пройти врача, пока мышцы глаз еще находятся под воздействием атропина, - инструктировала меня Галина Васильевна. - И все будет хорошо. Хотя я у тебя, если честно, уже не вижу никаких отклонений. Но лишняя перестраховка не помешает…
Теперь можно было ехать на областной призывной пункт, где мне уже написали: «Не годен». А тут еще выяснилось, что коль мне на 1 сентября 1979 года не исполнилось 17-ти лет, то я не имею права на поступление в военное училище. Пришлось писать письмо на имя Министра обороны СССР. И я его послал. И было получено разрешение. Итак, оставалась областная медкомиссия.
Повез меня капитан из районного военкомата на сборный пункт Калининского ОВК. И опять меня ведут к той самой женщине, которая меня уже «забраковала».
- А-а, я его знаю, у него астигматизм. Он близорукий. Нет, не пропущу ни в коем случае! – категорически отрезала она.
Капитан куда-то ушел.
- А ты чего сидишь? – спрашивает у меня врач.
- А я не уйду, - отвечаю решительно.
- Уходи, у меня рабочий день закончился.
А надо сказать, на областном сборном пункте полно народа – призыв, поступление в военные училища и прочее… На человека смотрят там порой весьма специфически… Одним словом, постоянный поток людей не располагает к излишним сантиментам…
- Как это ты не уйдешь? – изумляется врач.
- Да вот так не уйду, пока вы не подпишете.
Для меня, деревенского хлопца, такая бесцеремонная настойчивость была, конечно, вдвойне непростительна.
- Значит, тебя сейчас выведут…
- Все равно не уйду, пока не подпишете. Пусть приходят. Пусть выводят…
Но тут пришел военный комиссар Калининской области. Видно, капитан сумел найти с ним общий язык.
Военный комиссар начал уговаривать, подпишите, дескать. Пусть парень попытает счастья. А врач-окулист – опять ни в какую:
- Поймите, это брак, нам же придет сюда бумага, и будем нести ответственность. И вам достанется, и мне.
Но военный комиссар все-таки сумел уговорить врача.
В конце концов она сдалась:
- Хорошо, коль вы просите, я подпишу. Но предупреждаю, за это брак придется отвечать…
Когда пришел вызов для поступления в Армавирское училище, я поехал туда, прихватив с собой атропин. Все чин чином. Лекарство в одном кармане, пипеточка в другом… Все рассчитал, закапал глаза. Хожу, морщусь – южный город, жара, яркий свет. Солнцезащитные очки тогда еще не были особо-то в моде.. Так вот и прошел успешно окулиста. Уже, было, и обрадовался. А тут хирург:
- Что у тебя с рукой?
А дело вот в чем. Еще в школе перед выпуском мне сделали укол в руку. И, видно, медсестра занесла инфекцию. Образовался абсцесс.
- Ничего страшного, - отвечаю. – Я ведь боксер.
- Тогда покажи вторую руку…
Я показал. Естественно, специалист сразу все понял.
- Этого на хирургический стол! – сделал заключение врач.
И тут я подумал – меня прооперируют, я пойду опять к окулисту, а во второй раз может и не повезти. И не поступлю не только в военное училище, но и в институт. И тогда решил, как говорят, играть с открытыми картами. Пришел к ведущему окулисту училища и все честно рассказал о своих проблемах. Он пригласил меня присесть, внимательно выслушал, потом осмотрел. Это был майор Назиуров. Очень интеллигентный, воспитанный и мягкий человек, он сделал такое заключение:
- Я тебе даю гарантию, что ты 30 лет отлетаешь. Насчет остального - не знаю твоих личных параметров. Но лет 30 твое зрение тебя не подведет.
Я подпрыгнул до потолка от счастья.
Так вот и поступил в училище. Если есть огромная мечта, то ее всегда можно осуществить. Главное – чтобы она преследовала достижение благородных целей. Поэтому не только судьба слепо ведет нас по жизни, но и мы сами распоряжаемся своей судьбой.
А в завершении моего рассказа добавлю, что майор Назиуров не ошибся. Я летаю уже 33 года…
***
Да, удивительные люди – летчики. Сколько встречаюсь с ними, никогда не устаю удивляться мужеству, отваге, благородству и силе духа этих офицеров.
![](/files1/63969/МиГ1456.jpg)
![](/files1/63969/Отец.jpg)
•
Отправить свой коментарий к материалу »
Комментарии: