08 октября 2008 12:30
Автор: Антонида Бердникова (г. Нефтегорск Самарской области)
«Под материнским покровом» (Главы из книги)
Испытание огнем и работой
Начиная с третьего класса, сразу же после наступления летних каникул, нас посылали на заготовку дров для школы, интерната и для домика старой учительницы Елизаветы Терентьевны. Лесные делянки отводились далеко – за несколько десятков километров от нашей деревни. К поездке в лес готовились заранее, ее с нетерпением ждали, как необычное приключение. «Будем жить в шалашах, печь картошку, прыгать через костры, ловить змей»,- мечтали мальчишки. И мы, девочки-скромницы, согласно поддакивали. Вырваться на волю из-под родительского надзора, - ну кто из сельской детворы об этом не мечтает, да еще в таком возрасте, когда так хочется поскорее стать самостоятельными, взрослыми. И какая же это свобода, воля-вольная, если не будет костра, песен, «страшных» историй, сдобренных полевой кашей, и звездного неба над головой!
В этот раз для нас, семиклассников, все оказалось намного прозаичнее, чем мечталось и представлялось. Нас поселили в дома ближайшей к делянке башкирской деревушки Сабитово. До леса добирались пешком и только, изредка нас подбрасывал туда школьный грузовик, на котором ежедневно отвозили заготовленные бревна на школьный двор. Но все остальное, о чем нам так сладко грезилось, оказалось настоящим.
Съестных припасов мы из дома не взяли, поэтому довольствовались тем, что варила нам школьная повариха Настя. Пахнущий дымком кулеш, приправленный свиными шкварками и растительным маслом, расходился из большого котла буквально за несколько минут. Меню для юных лесорубов было самое простое: картошка с тушенкой, а когда - макароны по-флотски да суп полевой. В котле поменьше всегда был чай, настоянный на лесных травах. И сахару Настя не жалела, так как видела, что работнички у нее хоть и малолетки, но старательные и трудолюбивые.
Вечером мы пекли картошку, гонялись за гибкими, тонкими, как прутики, змейками- медянками, воевали с комариными полчищами и сильно скучали по домашнему теплу. А оно, по нашим ребячьим меркам, было далеко, чуть ли не за тридевять земель. И отогревались мы душой и телом только в доме, где квартировали.
Хозяева удивили нас с самого первого дня знакомства. Они уступили нам палати в передней избе, на которых горкой возвышались стеганые одеяла, пуховые подушки. И когда мы поздно вечером вернулись из леса, тетушка Рафида уже постелила нам постель, раскатав те самые одеяла и уложив к стенке подушки. Утром нас ждал вкусный завтрак: пресные лепешки, сметана, чай, мед, яйца, сваренные вкрутую. И так, всю неделю, хозяйка хлопотала вокруг нас, угощая то квасом, то молочком, то белыми шариками высушенного крутого кислого молока. Наша мама потом нам рассказала, как готовят башкиры это лакомство, которое всегда можно взять с собой в дорогу и заморить «червячка», если задержался в пути.
Пилить дрова мы все умели - наука домашняя, освоенная с малолетства, но валить лес, распиливать его на бревна нужного размера - занятие куда более мудреное. Наш физрук Александр Игнатьевич выбрал для этой ответственной работы самых сильных, ловких, ухватистых ребят. Нам же доверили обрубать сучья, стаскивать их в большие кучи. Хорошо было кувыркаться на пружинящих ветках в минуты послеобеденного отдыха или перед ужином, когда приходила пора уходить на ночевку.
Нам казалось, что мы взлетаем высоко, парим, как птицы, успевая оглядеть дальние уголки теперь уже НАШЕГО ЛЕСА, который мы успели обжить и полюбить. Неподалеку виднелись макушки молодых сосенок и елей. Вспомнилось, что как раз в этом месте мы несколько лет назад закладывали на вырубке новую посадку. «Да, это ваша работа!»,- с гордостью подтвердила повариха Настя и предложила как-нибудь сходить проведать саженцы.
И вот однажды, сказавшись, что ушли в деревню на отдых, мы укрылись в дальнем конце делянки в зарослях густой липы. Шалаш, стоявший на отшибе, пустовал, и мы облюбовали его для ночлега. Как же, побывать в самом настоящем лесу и ни разу не переночевать под открытым небом? И все бы хорошо кончилось, если бы не ночная гроза с трескучими раскатами грома, ослепительными вспышками молнии, невообразимым шумом, который поднялся вокруг нас. Будто лешие закружились в диком танце, ликуя и приветствуя этот шабаш.
Наше убежище было ненадежным. Ветки тут же разбросало в разные стороны, и мы оказались, как Робинзоны на диком острове. Сбившись в тесный кружок, прижавшись друг к другу, мы вглядывались в темноту, страшась только одного - нападения волков. Ни громыхание, ни разрывы молний нас почему-то не испугали, хотя такая опасность подстерегала нас более всего. Вдруг кто-то заметил вспышку огня около самой земли. «Не пожар ли это?»- вскрикнул мой брат Коля и, не мешкая, бросился наугад к темнеющему бурту нарубленного леса. Гроза была сухая, без единой капли дождя. Мы не на шутку переполошились, когда увидели, как юркий огонек змейкой побежал по траве, подбираясь к куче привянувших веток.
Что делать? Как спасти труд нескольких дней? И мы закричали, заголосили во все глотки в надежде, что кто-то услышит нас и придет на помощь. Но в темноте, разрываемой всполохами молний, было не разобрать, где остальные шалаши и есть ли кто в них. Нам казалось, что мы, горсточка испуганных насмерть детей, так и останемся навсегда одни-одинешеньки в этом кипящем грозовом котле и на нас вот-вот обрушится огненная стихия лесного пожара. Куда бежать, в какую сторону -даже это мы не смогли определить в минуты опасности.
И тут самый сильный из нас, Шурик, схватил ветку и начал сбивать пламя. Мы тоже лихорадочно принялись тушить огонь: кто ногами, кто снял с себя фуфайку, а кто просто нагребал рыхлую землю и кидал туда, откуда хлестало пламя. Затем, встав в кружок, мы долго, в каком-то остервенении хлестали ветками, пресекая путь огню к большому бурту с бревнами.
Уже под самый занавес нашей битвы прибежали физрук, повариха и завхоз Кузьмич. В свете нарождающегося дня, под тихий шелест теплого дождика они увидели наши чумазые лица, и как нам показалось, не поверили, что это мы отстояли лес и заготовленное на зиму топливо.
О пожаре и нашем героизме никто никому не сказал. И мы тоже помалкивали, опасаясь, что за самовольство нам нагорит от наших родителей еще больше, чем похвала.
…Заготовка дров для всех в деревне было делом трудным, а для нашей мамы еще и унизительным. Несколько раз она ходила на поклон к леснику Борису Спиридоновичу, нашему дальнему родственнику. Испросив соизволения, собиралась в лес. Собирались и мы, малые ее помощники. Если крепким мужикам добраться до дальней делянки не составляло большого труда, так как многие работали на конюшне и лошади всегда были в их руках, то мы не могли позволить себе расходы на хороший лес. Нам разрешалось вырубать старые стволы ольхи, росшие вдоль речного русла. Древесина у этой породы деревьев необычайно мягкая, податливая при распилке, но попробуй вызволить обрушенный ствол на лужайку у берега, густо заросшего черемухой, ивами, мелким кустарником! За долгий день, полный неустанных хлопот, мы заготавливали всего лишь небольшой возок.
Чуть живые от усталости, пешком возвращались домой мимо двора лесника, стараясь не смотреть на его крепкое хозяйство, с горками напиленных и наколотых поленьев. Как потом мне стало известно, за его «услугу» надо было отнести какой-нибудь подарочек, и мама не раз ломала голову, чем же отдарить «благодетеля». Жили мы бедно, и особого запаса никогда не держали. А отрабатывала мама за лес только своими руками. Ходила отмывать к празднику избу Спиридоныча, вязала для его детей носки и варежки, пропалывала огород.
На следующий день(если это удавалось, то - счастье), мама договаривалась с конюхами, упрашивала кого-то из родни, чтобы снова отправиться в лес. Однажды она вернулась с потемневшим и заплаканным лицом. Наши дрова кто-то увез, наверняка зная, что готовили топку на всю зиму вдова и ее малые дети. Пришлось все начинать заново. Осенью мама нашла-таки вора. Приметные только ей по зарубке ольховые хлысты были свалены у бани Спиридоныча. И мама, не сдержавшись, высказала родственничку все, что она о нем думала.
В двенадцать лет мы с братом научились не только пилить, но и колоть дрова, да так лихо и умеючи, что сосед Федор Иванович, сменивший Спиридоныча на его посту лесника, не раз дивовался нашей дружной и слаженной работой. Как-то он даже спросил маму, когда это ее двойнята успели так хорошо освоить крестьянскую работу. На что она ответила, что четыре руки Тони и Коли, да ее, материнские, стоят по ее оценке десятка рук крепких мужиков. И даже самая младшенькая Любашка, подбирая щепки и стружки, вносила свою лепту в семейную копилку хозяйственных дел. На зависть соседям мы до отказа забивали плетеный сарайчик ольховыми поленьями, аккуратно выстраивали до самой перекладины кизячные пирамиды, уже поздней осенью успевали нарубить несколько вязанок тальника. Ого-го! Приходи, зима лютая, вьюговейная,теперь никакие морозы и холода нам не страшны!
Хорошо и приятно было сидеть у голландки, смотреть на скачущее, как ретивый конь, алое пламя и вспоминать лето, наше приключение на школьной делянке, походы по дрова для своего дома, распиловку на заднем дворе, когда из-под зубьев сыпятся оранжевые опилки и терпко пахнет деревом.
(Продолжение следует)
•
Отправить свой коментарий к материалу »
•
Версия для печати »
Комментарии: