Юлия Степнова: «Я специалист по защите от недружественных посягательств»
Такого министра в областном правительстве еще не было. Юлия Степнова вызывает восхищение коллег не только обаятельной улыбкой, но и своей неуемной энергией. О том, как превратить региональную собственность в актив с высокой капитализацией, а чиновников в клиент-менеджеров, – в первом интервью нового министра имущественных отношений Самарской области.
- Что представляет собой имущественный комплекс
Самарской области? Насколько велико хозяйство, из чего оно
состоит?
- Имущественный комплекс области - понятие более широкое, чем просто земля или
недвижимость. Правильнее называть нас министерством по управлению активами,
потому что, кроме земли и недвижимости, есть еще предприятия с долей участия
Самарской области, и таких предприятий около тысячи только в первом уровне
владения. Они разных органи-зационно-правовых форм: акционерные общества,
государственные бюджетные учреждения (ГБУ), государственные унитарные
предприятия (ГУПы). Огромное хозяйство!
- Какие активы являются наиболее знаковыми, ценными?
- Самый главный актив – это земля, он же один из самых проблемных. Так
сложилось, что у области нет своего фонда земель. Сейчас я пишу стратегию по
управлению имуществом. Одна из главных задач - это формирование земельного
фонда Самарской области. Есть очень много неразграниченных земель, которыми мы
в силу нормативных актов можем распоряжаться. Но в собственности Самарской
области земли очень мало. И это неправильно. Когда земля не разграничена,
сложнее привлекать инвесторов. А мы же решаем задачу по повышению
инвестиционной привлекательности региона вместе с министерством экономики. Если
земля является активом, то в государственно-частное партнерство мы уже можем
заходить с ее внесением в качестве своей доли. И мы в этом случае такой же
инвестор, а не просто некий административный инструмент.
«Чем сложнее, тем интереснее»
- Насколько неожиданным стало для вас приглашение на работу в
правительство Самарской области?
- Это была полная неожиданность. В девять вечера звонок на мобильный
телефон, звонит Игорь Анатольевич Комаров, президент АВТОВАЗа. «Юль, есть тема.
Не хочешь ли ты поработать в правительстве, есть предложение от губернатора на
должность министра». Я говорю: «Игорь Анатольевич, нет. Не хочу». Он:
«Приходи завтра в 9 утра». В 8.55 я в приемной, мне секретарь
говорит: «У вас паспорт с собой? А то у вас в
13.00 собеседование у губернатора». Я захожу к Комарову, и первый
вопрос: «Вы меня сливаете?» Он мне: «Глупая, нет?».
Губернатор несколько раз был на АВТОВАЗе, смотрел, изучал, как у нас выстроены
те или иные процессы. В частности, его заинтересовало управление активами,
как раз мое направление. При этом Игорь Анатольевич сказал губернатору: «Вам
будет сложно ее уговорить, у нее здесь все хорошо». 19 июня меня назначили
министром, а 28 июня после проведения совета директоров планировалось мое
новое назначение по службе.
Когда я съездила, поговорила с губернатором, то поняла, что в области масштаб
другой, задачи другие. А для меня, как для антикризисника, чем сложнее,
тем интереснее. Ну и харизма Николая Ивановича сделала свое дело...
- Вы из комаровской команды или случайно попали на
АвтоВАЗ?
- До того, как я пришла к Игорю Анатольевичу, я никогда с ним не работала. Но я
горжусь, что за короткое время стала одним из его верных соратников,
однозначным членом его команды.
- А что такого вы сделали на АВТОВАЗе?
- Несколько моментов. Я пришла на АВТОВАЗ в качестве советника
Комарова на мероприятия, которые были связаны с программой реструктуризации. Не
только самого АВТОВАЗа, а всей отрасли - автокомпонентные производства,
локализация иностранных поставщиков, работа с кластерами.
В сентябре десятого года мне предложили возглавить службу корпоративного
управления, в структуру которой входили блоки управления имуществом и
предприятиями группы АВТОВАЗ (на тот момент почти 500 юрлиц).
Мы структурировали холдинг, оптимизировали количество юридических лиц и их
структуру владения, разработали и внедрили правила игры - политику
корпоративного управления. Было очень много недействующих, обанкротившихся,
проблемных юридических лиц. Это была одна часть работы. Вторая часть – земля,
недвижимое и движимое имущество, которое надо было куда-то девать, огромное
количество непрофильных активов, а также интеллектуальная собственность.
Мы одно из первых предприятий, которое успело выкупить промышленную площадку по
льготной стоимости. А это 650 га земли, нам важно было успеть в
период льготной цены, огромная экономия по деньгам. И это было сложно. На
площадке много объектов ГО, мы были вынуждены межевать площадку на
62 участка и выкупать только то, что возможно в силу закона. Ну и сам
факт, что АВТОВАЗ, как и многие другие, имел арендный договор с городом, притом
что собственность была федеральная. Был скандал, расторжение договора,
выкупать-то надо было у Федерации... В общем, было сложно, но и это мы
сделали.
Когда в разговоре по душам с Игорем Анатольевичем я ему сказала, что вот, мол,
только вышла на более-менее ровный киль, когда можно уже вздохнуть, перестать
бежать, он ответил примерно так: «Тебе станет скучно. Тренд задан, и оно уже
накатом туда дойдет. Уже не надо паровозом тащить это все, необходим следующий
шаг, когда будет еще сложнее и еще хуже».
- Что вы взвешивали за эти четыре часа, которые прошли от встречи с
Комаровым до встречи с губернатором. Или вы понимали, что это предложение из
тех, от которых не принято отказываться?
- Не совсем так. Безусловно, говорить о том, что у меня не было возможности
отказаться, я не могу. Да, я понимала, что, скорее всего, губернатор с Игорем
Анатольевичем уже достигли некоторых договоренностей. С другой стороны, я
понимала, что конечное слово будет за мной: нет - нет. Но я понимала, что в
этом случае подведу и того, и другого.
Я хотела увидеть губернатора, услышать, что он скажет. Мы с губернатором
говорили о том, как будет формироваться новое правительство, он задавал мне
профессиональные вопросы, а потом рассказывал о том, как он видит новое
правительство. Это зажгло. Я поняла, что он точечно выбирает людей под
имеющиеся задачи. Это то, как реально должна формироваться команда.
Николай Иванович поступил абсолютно мудро. Он взял двоих людей из прошлой
команды: финансиста, который 12 лет с ним работает, очень профессиональный
человек. Он взял Ивана Ивановича Пивкина - мы все отлично знаем дороги
Мордовии, что там было раньше и что стало. А остальных точечно подобрал
под те задачи, которые необходимо решать, сделал ставку на молодых. Чем дольше
я работаю с этой командой, тем мне комфортней и тем больше у меня уважения к
губернатору.
«Если люди зажгутся, они будут работать по-человечески»
- Мое отличие от предшественников – это наличие воли к принятию решений и
желание что-то изменить. Я вижу это желание не только в себе, я вижу это
желание в Кобенко, Крайневе, Пивкине, мы реально хотим что-то сделать.
И мы готовы за это биться, вне зависимости от того, сложно нам или не
сложно.
У меня вчера рабочий день был 19,5 часов, наверное, это не совсем
правильно. Я проводила второй по счету прием граждан в открытом режиме.
У меня было 75 человек за один прием.
75 человек в большом зале - это колоссальная нагрузка, притом что мы сразу
же решаем вопросы. В президиуме у меня сидят начальники управлений, те,
кто отвечает за конкретные операционные вопросы, начальник правового
управления. В зале курсируют люди с микрофонами, а также сидят те, кто
ведет протокол.
На прием, как правило, ходит три категории граждан. Первая – бабушки и дедушки,
это очень сложная категория. Они не могли по несколько лет оформить свои
6 соток. Срываются, плачут. Вторая - это риелторы, в том числе «черные».
И третья категория - скандальные граждане, которые страдают синдромом
сутяжничества. Там скандал ради скандала.
В первый раз я собрала людей,
В этот раз мы даже оптимизировали процесс, в коридоре поставили столы с исполнителями от каждого управления. Например, человек говорит, что вот, мол, у меня там чего-то не хватает, я не понимаю чего...
Я смотрю, вижу, что там не хватает какой-то бумаги. «У вас с собой все документы?» – «Да, с собой». Люди, мои сотрудники, забирали этого человека к исполнителю, вынимали бумагу из его комплекта, копировали, чтобы вопрос был тут же решен. И в конечном итоге мы так решили все вопросы.
Одна бабушка, ей просто надо было поговорить: «Я пришла спасибо сказать, потому что мне все оформили». Надо было, чтобы ее послушали, мы ее немного послушали в зале, потом аккуратно проводили к одной из наших сотрудниц, которая напоила ее чаем, поговорила, бабушка ушла счастливая. У нас вчера весь день министерство работало только на прием граждан.
- Такое мероприятие должно было, вероятно, закончиться всеобщим катарсисом, аплодисментами, качанием на руках.
- Надо сказать, что энергетически это очень выматывает. У меня железная стрессо-устойчивость, абсолютно. Но ребятам с непривычки было тяжело. Когда мы закончили, они сами подошли ко мне и сказали: «Какая вы молодец!» Это очень важно - признание со стороны своей команды. Люди - это основной ресурс. Если они зажгутся, а они уже начали зажигаться, они будут работать по-человечески.
- Скажите, эту форму приема граждан, вы ее где-то подсмотрели или это ваш личный креатив?
- Нет, я никогда не была чиновником, более того, я, к своему стыду, нигде не была еще. Я поеду, конечно, смотреть, как работают коллеги в Татарстане по электронным госуслугам, в Москве. Съезжу посмотреть, как там все устроено в других регионах. Так что то, что делаю я, - это все абсолютный креатив. Но я давно работаю с персоналом, и я считаю, что моя работа здесь ничем не отличается от работы в крупном холдинге.
«Нужно навести порядок»
- Какую задачу поставил вам губернатор, принимая на работу?
- Губернатор поставил одну задачу – общую. Стратегическую. Она звучала так: нужно навести порядок.
На самом деле, губернатор очень здорово поставил мне задачу. Стив Джобс однажды сказал: бессмысленно нанимать толковых людей, чтобы говорить им, что надо делать. Мы нанимаем их для того, чтобы они говорили нам, что надо делать.
Он спросил: «Что ты будешь делать?» Я сказала, что сначала тотальная инвентаризация, погружение в проблему, оценка масштабов, степени глубины падения и т.д., дальше выстраивается стратегия, понимание, что с этим делать. Управление юрлицами, землей, недвижимостью и т.д.
Уже в ходе работы мне стали дополняться смежные задачи с другими министерствами. У нас очень много проблемных предприятий в регионе, где идет предбанкротство, банкротство, недружественное поглощение, рейдерский захват. И этим нужно заниматься. Например, если уронят какое-нибудь большое предприятие в регионе, это скажется негативно на всех. Поэтому область может более активно заниматься антикризисной деятельностью. Где-то можно зайти с долей, где-то с какими-то социальными мерами, но принять участие в спасении предприятия мы в любом случае можем. И здесь мы будем работать в содружестве с Минпромом.
Вторая очень важная задача – повышение инвестиционной привлекательности региона. Как у нас работали с бизнесом? Приходит инвестор и говорит: «Я хочу открыть здесь свой бизнес, построить завод, три тысячи рабочих мест создать». С ним никто не разговаривал. Или разговаривали так, что человек уходил и строился в Калуге, в Казани, в Димитровграде, в Ульяновске, где угодно, только не у нас. Мы с Кобенко (Александр Кобенко – министр экономического развития, инвестиций и торговли Самарской области – Прим. ред.), недавно были на экономическом форуме и слышали, как низко Самарская область опустилась во всех инвестиционных рейтингах. Мы не интересны для бизнеса. При всем этом у нас колоссальный потенциал региона. Мы должны привлекать инвесторов, а для этого, с одной стороны, ведомство Кобенко привлекает инвестора, а Минимущества должно, исходя из того, чем владеем, предлагать наиболее оптимальную схему участия Самарской области.
«Из четырех букв сложить слово «счастье»
- Понятно, что при таких масштабах хозяйства аудит и инвентаризация находятся еще в процессе, тем не менее хотелось бы услышать первые выводы.
- Безусловно, все в процессе, я даже не могу сказать, что на финальной стадии. Сейчас я столкнулась с тем, что те статистические данные, на которые мы можем опираться в своей работе, не всегда являются достоверными. Поэтому сейчас у меня в рамках структуры формируется подразделение, которое будет заниматься анализом эффективности использования того или иного объекта.
Ситуация плачевная. Земельный фонд не сформирован, конфликт с городом по земле, недвижимость в полуразрушенном, разрушенном и непонятном состоянии, плохо оформлена, занята посторонними третьими лицами, нет денег на реконструкцию. Если хорошее здание, то памятник культуры и реставрация гораздо дороже. Если говорить про юридические лица, то их никто никогда не контролировал, со всеми вытекающими последствиями. Они были предоставлены сами себе по многим вопросам. Финансовый контроль если и присутствовал, то очень выборочный. Там просто катастрофа. Управляемые не в нашу пользу банкротства, вывод активов, размытие. Все как везде.
- Хороший диагноз. В том смысле, что не хуже, чем везде. Потому что бывает же и хуже. Или нет?
- Бывает очень сложно, средней степени тяжести и т.д. Здесь очень сложно. Это осложняется еще и тем, что юрлиц просто много. Без возможности расширить команду - мы же не должны увеличивать штат. Мы должны пытаться, как обычно, из четырех букв сложить слово «счастье» или «вечность». Поэтому будем пытаться. И мы справимся.
«Разберись, потом будем думать»
- К чему приводит отсутствие земельного фонда, как это все проявляется в реальной жизни и что, собственно говоря, с этим делать?
- В реальной жизни это проявляется в следующем. Приходит инвестор, говорит: хочу построить у вас завод. Или не завод – пусть будет развлекательный комплекс. «Что вы можете для нас сделать?», - спрашивает он у нас. И мы можем сказать, что предоставим вам землю, пожалуйста, реализуйтесь у нас, предоставим вам льготные арендные условия… что-то еще. Когда мы владеем активом, мы можем этим активом нормально управлять. А если земля не наша, мы говорим: извините, мы с удовольствием, но у нас земли нету... И он уходит.
Землю можно продавать, можно сдавать в аренду. Если не разграниченная земля сдается в аренду, то мы 80 процентов отдаем в бюджет муниципалитета, и только 20 процентов идет в бюджет области. Если мы сдаем в аренду нашу землю, то 100 процентов средств идет в бюджет области.
Кстати, задолженность по арендной плате за землю больше миллиарда. Взысканием тоже никто не занимался. И мы сейчас будем это вместе с городом делать. Меня в этом поддержали и Дмитрий Игоревич (Азаров – глава г.о. Самара. – Прим. ред.), и руководители департаментов, я думаю, что мы сможем.
- То есть землей в Самаре вы будете управлять сами, несмотря на все стенания города, их желание привести ситуацию к общероссийской практике?
- Дмитрий Игоревич при первой нашей встрече сразу сказал: «Когда вы вернете нам землю?» У меня совершенно четкая установка от губернатора: «Разберись, потом будем думать». Чем дальше я разбираюсь, тем больше понимаю, что опрометчиво сейчас принимать ту или иную сторону. Более того, у нас сейчас полномочия по земле разбросаны по разным подразделениям - Минстрой, Минтранс, Минсельхоз, Минлесхоз. Все какими-то полномочиями по земле обладают, в результате у нас нет четкого понимания того, что с землей происходит, – раз. У нас нет единой базы по сделкам - два, и три, когда человек приходит и подает заявление о желании оформить участок, мы должны у всех спросить: а вы его не предоставляли под такие-то нужды? Не говоря уже о том, что базы разных ведомств по земельным участкам просто не бьются между собой.
Я считаю, что мы, безусловно, должны учитывать мнение отраслевиков, т.е. землеотвод под строительство только с согласия Минстроя, под сельхознужды - только с согласия Минсельхоза. Но закрытие сделки и учет по всем сделкам должны проводить в одном окне. Это моя позиция, и я ее буду отстаивать.
Мы сейчас обсуждаем внутри правительства эту тему, понятно, что есть согласные и не согласные. Какое-либо компромиссное решение обязательно примем, это очень важный вопрос.
Что касается города, то у нас здесь тоже нестандартная ситуация, когда две улицы в городе принадлежат области, и при всем этом дальше идет грызня. Люди приходят оформлять участок к нам. Нам город, департамент строительства отказывает в утверждении границ, и тут же утверждает на муниципалитет и регистрирует землю в собственность муниципалитета. Это тоже ненормальная ситуация. При этом они не кусочком утверждают, а от двора, чтобы отгрызть максимально. Это неправильно.
По земле будет выработана единая политика. Поэтому Дмитрию Игоревичу я уже говорила, нужно немного подождать. Эта политика будет согласована и введена на уровне губернатора, правительства, это будет единый тренд.
- «Немного подождать» – это полгода-год, дольше?
- Я думаю, что до конца года мы все это определим, а дальше будем реализовывать.
- А когда вы берете на себя функции всех муниципалитетов по распоряжению землей, вы не перегружаете министерство этими объемами функций?
- Нет, речь только о концепции. О своде правил для того, чтобы вся эта деятельность велась в едином тренде. Я не собираюсь ничего лишнего брать, я реально оцениваю способности муниципалитетов и субъекта, ничего лишнего нам не надо.
Но вот эпизод: приходят нефтяники, они приходят ко мне, к Кобенко, к Безрукову. Говорят, все здорово, у нас через полстраны тянется линейный нефтепровод. Если в других регионах, в том же Татарстане, все муниципалитеты сошлись на одной цене за аренду земли, в Башкирии также, у нас каждый муниципалитет это делает по-разному, и при этом настолько по-разному, что это очередной удар по репутации региона. Понятно, что каждый муниципалитет хочет наполнить свой бюджет, но есть же интересы региона. Поэтому необходимо кураторство правительства по таким вопросам, чтобы была единая ставка, чтобы было удобно. Не надо удивлять всю страну там, где это не требуется.
«Социальная ответственность - это очень модно»
- Есть мнение, что вся земля, ну по крайней мере большая ее часть, самая лакомая, которая подходит под какие-то девелоперские проекты, давно скуплена бизнесом. Насколько это так?
- На самом деле эта ситуация характерна для всей страны. Люди, кто в этом бизнесе, они ведь далеко не идиоты. Они действительно все скупают, и уже скупили, где по льготной цене, где в рамках достигнутой договоренности по цене рыночной, но очень приемлемой. Они покупают для перепродажи. Если люди знали о том, что мы заявляемся на конкурс FIFA, то, как только прошла об этом информация, моментально скупили все земли, которые могут быть интересны в рамках строительства этих объектов.
- Правильно ли я понимаю, что у области осталась земля не сказать, чтобы второсортная, но такая, которая никому не сгодилась?
- То, что мы сможем сохранить и то, что мы сможем зарегистрировать на область, мы это сделаем. Там, где земля нужна для госнужд, там, где необходимо будет ее выкупать, мы будем выкупать. Но есть же не только земли, но и, например, спортивные сооружения. Тот же «Буревестник». Сто раз у меня про него уже спрашивали. Губернатор одной из задач поставил восстановление спортивной инфраструктуры региона, и в Самаре в том числе. Мы понимаем, что частная собственность - это святое. Если она законна, и если законность не оспаривается, значит мы выступаем точно таким же субъектом хозяйственных отношений. Если мы говорим о том, что нам нужен данный объект, значит мы будем бизнесовым способом договариваться. Где-то размен активами, где-то выкуп. Мы достаточно профессиональны, чтобы не дать обмануть регион.
- Кто является крупнейшим землевладельцем в области?
- А вы знаете, кто является крупнейшим владельцем земель в РФ? Русская православная церковь.
- А в Самарской области?
- Не могу сказать. Если мы берем коммерческие структуры, то есть ряд финансовых групп, которые владеют значительными объемами, но кто из них больше, это надо смотреть… С картой…
- Успели уже познакомится с Алексеем Шаповаловым?
- Безусловно.
- Какое впечатление на вас произвело это знакомство? О чем говорили?
- Заслуживающий уважения бизнесмен. Человек, который добивается успехов в бизнесе, в любом случае достоин уважения. Мы говорили, конечно, о «Буревестнике». Встречались мы с ним один раз. Дальше у нас идет работа на уровне исполнителей – его зам, мой зам.
- Вы обсуждали цену вопроса?
- Мы обсуждали и цену вопроса. Мы сошлись примерно на том, что я забываю о том, что он мне говорил о цене, которая там возможно была бы, если бы он построил во весь периметр огромный жилой комплекс, – это цена квадратных метров на продажу. А он забывает о том, что существует возможность изъятия для госнужд. Истина она, как всегда, где-то посередине.
- Скажите, это его желание вложить 40 млн рублей в строительство спортплощадок, это последствия вашего разговора?
- Нет, это другая история. Это социально ответственный бизнес - это очень модно сейчас (смеется). В конце концов, он живет в Самаре.
- Со всеми ли землевладельцами успели познакомиться?
- Не со всеми, нет.
- Нарисуйте собирательный портрет этих людей, насколько они готовы учитывать интересы области, идти навстречу, или интересы бизнеса пока еще превалируют над социальной ответственностью?
- Проблески социальной ответственности присутствуют, в глубине души, где-то очень глубоко… В бизнесе есть понимание того, что чем проще схема, чем она прозрачней и чем более понятны условия, тем проще на нее согласиться, даже если это будет стоить каких-то усилий или затрат для бизнесмена. Он хочет эту землю, чтобы что-то построить, он за это должен участвовать в строительстве спортплощадок. Это не мы изобрели, все прогрессивные субъекты федерации именно так и поступают, и это честно, потому что мы же ничего не просим. Все это может быть прописано: мы даем вам здесь возможность на льготных условиях приобрести то-то и то-то, мы даем вам арендные каникулы, а вы за это участвуйте в строительстве школы или детского ФОКа. Мы две задачи одновременно решаем. Точнее три – две для области, одну для бизнеса. Бизнес имеет возможность развиваться, он эти деньги когда-то мог заложить себе в коррупционные схемы. А в итоге он тратит их на субъект и на какие-то вещи полезные. Для области это развитие спортивной и социальной инфраструктуры и открытие новых рабочих мест.
«Каждый вопрос решается индивидуально»
- Cамый горячий вопрос сегодня: выбор площадки под строительство нового стадиона. Нужно принимать решение. Скажите, по каким критериям происходит этот отбор?
- Здесь тоже палка о двух концах. С одной стороны мы понимаем, что с точки зрения внешнего вида заявленное место на стрелке это очень круто и красиво. С точки зрения участия в конкурсе FIFA мы тоже ее заявили очень давно, и менять место после того как уже объявлен победитель - дать повод FIFA для отмены решения. Но дальше вступает в силу другая сторона, экономическая. Потому что придется перестраивать всю старую часть города, иначе – транспортный коллапс. И вопрос денег тоже остро встает, потому что если делать там мегаразвязки и дороги, то это будет просто колоссально стоить. Это решение будет приниматься на самом высоком уровне. Но какое бы решение ни было принято, дальше мы будем отрабатывать вопрос, чтобы все подготовительные мероприятия с точки зрения владения землей, объектами, выкуп у тех, кто попал под снос, были выполнены оперативно и юридически корректно.
- В любом случае все потенциальные площадки находятся в частной собственности, и придется вести переговоры с их владельцами.
- Сам по себе речпорт на 68% наш. Но там выгорожены кусочки - тоже модная тема.
- Без которых невозможно ничего построить?
- Я еще в Тольятти столкнулась с этой фишкой. Можно выкупить очень маленький кусочек, это будет тонкая кайма вокруг какого-нибудь объекта. Если ты хочешь расширять свою площадку, ты по-любому зайдешь на чужой участок. И дальше либо это сервитут дорогой, либо выкуп за нереальные деньги. Мы это сейчас имеем и вокруг речпорта, и вокруг аэропорта – взлетной полосы, и т.д.
- А кому принадлежат эти участки?
- Все тем же представителям разного уровня финансовых групп, хорошо известных в регионе.
- Как обычно решаются такие вопросы, и как вы предполагаете их решать?
- Каждый вопрос решается индивидуально. Когда ко мне на АВТОВАЗе пришли владельцы вот такой каймы, я говорила, что мы можем купить этот участок, но по цене в сто раз ниже, чем вы предлагаете, это будет реальная цена за тот метраж, который есть. Потому что с точки зрения строительства ваш участок ничего не стоит, он очень узкий. И когда вы заламываете за него совершенно нереальную цену, которая многократно превышает рыночную, вы злоупотребляете правом, а это уже есть нарушение закона. И здесь уже можно абсолютно законными методами вынуждать на уменьшение цены, через антимонопольную службу, через суд и так далее.
- Вы ограничены какими-то законодательными рамками по определению цены в этой торговле?
- Она определяется на основании отчета независимого оценщика.
- По аэропорту там такая же ситуация подвешенная?
- Нет, мы там уже двигаемся. Была проведена сделка о продаже аэропорта. Параллельно мы занимаемся темой объединения авиакомпаний - «Эйр Самара» и «Авиалинии Мордовии». С третьей стороны идет расширение взлетной полосы, потому что Самара - большой транспортный узел, даже сейчас уже много международных рейсов. Мы хотим сделать еще больше, для этого необходимо расширить полосу. Эту тему курирует Минтранс. Наша задача здесь именно выкуп необходимых земель и приведение всего комплекса в правильное состояние с точки зрения корпоративного управления, владения, контроля. Там тоже много разных сталкивающихся интересов, и по владельцам земли в том числе.
«Мы не девелоперы»
- Что представляет собой областная недвижимость? Это старые советские полуразрушенные здания, Дом промышленности, другие памятники архитектуры?
- Да, примерно так. Между прочим, Дом промышленности, по словам одного очень известного европейского архитектора, - самое красивое здание в Самаре. Он действительно старый, его надо реконструировать и приводить в порядок. Но это памятник, и его очень сложно реставрировать. Дорого.
- А зачем области недвижимость?
- Продавать, сдавать в аренду. Это все деньги. То есть расселить свои министерства и ведомства можно, но активы должны работать, и они должны приносить деньги.
- А что с новым зданием областного правительства на площади Урицкого, чем закончилась история?
- Она еще не закончилась, строится. Так получилось, что строит мое подведомственное учреждение. Я посмотрела: как и все у нас в Самаре, строится очень дорого. Я была на этом объекте. Сам по себе объект хороший. Это действительно бизнес-центр класса А, с удобной зоной переговорных. Переедет туда правительство или нет, этот вопрос пока открыт. Первый вопрос, который ставился: бросать стройку или достраивать? Я считаю, что надо достраивать, хотя бы для того, чтобы это стало активом. И дальше, в зависимости от решения, которое примет губернатор, мы все туда дружно переедем либо не переедем. У нас сейчас в «Белом доме» из министерств только два сидит: Минэкономики и Минфин, остальное - службы. Все остальные министерства разбросаны по городу. С точки зрения логистики, это неудобно. Для того чтобы встретиться на совещании, мы вынуждены тратить время на переезды. Конечно, было бы здорово всех нас разместить в одном месте, вопрос – в каком.
- Сейчас область живет по плану приватизации, сформированному вашими предшественниками. Понятно, что вы придадите ей какую-то свою логику. Когда?
- Я думаю, что до конца года мы его доработаем. Что-то можно оттуда убрать, а что-то надо будет включать. Ведь что такое приватизация? Это реализация непрофильных активов. Будет анализ всех активов, которые более-менее интересны для реализации. Они ведь для области еще и дороги в эксплуатации. Мы не умеем эксплуатировать, мы не девелоперы, для того чтобы управлять бизнес-центром. Та же высотка на Урицкого, если говорить о ее продаже после достройки: понятно, что область не будет фиксировать убыток и продавать ниже себестоимости, которую туда ввалили, а себестоимость там очень немаленькая. Поэтому, если я смогу продать башню выше, чем по себестоимости, это уже будет подвиг.
«Ключи от клиент-банка на стол»
- От недвижимости - к юрлицам и пакетам акций. Из чего состоит эта часть имущественного комплекса, что еще, кроме акций АВТОВАЗа есть в областном портфеле?
- Ну, акций АВТОВАЗа там не так уж и много, мягко говоря. Есть ряд самых разных акционерных обществ. Есть порядка 25 ГУПов. ГУПы – это, по сути, коммерческие структуры, они сами себе зарабатывают деньги, просто они на 100 процентов принадлежат области. ГУПы у нас самые разные. Размещение рекламы - и это отдельная история, которая требует глубокого погружения. Центр технической инвентаризации – компания, которая оказывает услуги БТИ, куча других. Эти компании надо развивать как бизнес.
В один из первых дней своего нахождения здесь я присутствовала на мероприятии, которое называлась комиссия по ГУПам, по сути это аналог годового общего собрания акционеров в любом акционерном обществе. Повестка очень похожа: утверждение годового отчета, бухгалтерская отчетность и планы на следующий год. Как это проводилось здесь. Сидят представители отраслевого министерства, сидит целая бригада из Минимущества и сидит представитель ГУПа. Они мне приносят две бумажки, отдают непосредственно на заседании. Я спрашиваю: «Это что?» - «Ну, вот это наш отчет о прибылях и убытках». Я говорю: «Слушайте, а где расшифровки, где отчет?» – «А вы что, это будете читать?» – «Да. Более того, я категорически не согласна с тем, что документы подаются на самом заседании».
По другому ГУП предлагают утвердить бухотчетность. Я говорю: «А вы посмотрели сюда? Здесь присутствует отрицательное заключение аудитора о недостоверности бухгалтерской отчетности в связи с отсутствием первичных документов». Спрашиваю их: «Вы что, каждый год дружно утверждаете отчеты, состоящие из двух бумажек? А это ведь бюджетные деньги». План на следующие два года. Тоже такая же страничка. Спрашиваю: «Что вы собираетесь делать?». Вот то, то, то и то. «Хорошо, вы мне только что рассказали, что у вас в силу закона определенный вид деятельности сейчас должен быть исключен из перечня того, что вы делаете. Вы прогноз по выручке рисуете точно такой же, как у вас в этом году. Вы чем замещать будете?» И так было с каждым.
Безусловно, в первый раз мы ничего не утвердили, они ушли дорабатывать. Там где были какие-то огрехи в бухгалтерии, я отправила туда проверку. Сама ездила смотреть, что там происходит, почему это так. Бизнес-планы они мне начали рисовать. Естественно, пошел ропот. Мне звонит кто-то из знакомых с АВТОВАЗа и спрашивает: «Что ты там творишь? Нам сказали, что ты там просто лютуешь». А я голос вообще никогда не повышаю. Я говорю: «Как это лютую?» – «Ну, говорят, вот она сидит, улыбается, вопросы задает, а у людей холодный пот». Наверное, говорю, я задаю им вопросы, которые они не хотели бы от меня услышать.
- Вы знакомы с темой облМТС?
- ОблМТС громкая тема. Сейчас мои ребята, которые будут составлять костяк управления по работе с проблемными активами, начали эту тему разгребать, внимать, потому что идет череда банкротств, непонятная передвижка активов. Нет задачи просто так кого-то наказать, есть задача вырулить эту ситуацию аккуратно, сделать так, чтобы для бизнеса это было правильно. И для отрасли было бы правильно, и для области. Поэтому пока детали не буду комментировать. Там все сложно, очень.
- А с Алексеем Неустроевым уже успели познакомиться?
- Нет. С ним еще нет.
- Ну значит погружение в тему облМТС у вас еще впереди… Гуляет история, как вам в первые дни работы несколько раз приносили на подпись один и тот же документ, и вы его раз за разом заворачивали. Было такое?
- Это чудесная история. Мне приносят документы, говорят – надо срочно подписать. Я смотрю документ и говорю: «Эту тему знаю, решение по ней: «отказать». Там четкий явный запрос от коммерческих структур, им что-то нужно, они просят не свое. Да и вообще тема не наша, потому что речь идет о земле, которая принадлежит не области. Я пишу: «Отказать». Но они, видимо, очень хотели, чтобы мы повоздействовали как-то на ситуацию. На следующий день мне то же самое приносят в срочную почту с пустой резолюцией. Я вижу, что это тот же документ, пишу: «Повторно. Отказать». На третий день мне приходит этот же документ, без резолюции, но с проектом ответа, согласительным от меня, и наклеена бумажечка, где подпись, что бы я ее просто подмахнула.
- …И вы уволили человека, который приносил вам этот документ?
- Я не уволила его даже тогда. Я спросила: «Как так получилось?» Он ответил: «Ну вот так получилось». Я просто не стала продлять ему контракт. 10 июля он закончился.
- Скажите, какова общая стоимость этих пакетов, принадлежащих области, и какой доход получает регион в виде дивидендов?
- Сейчас эта стоимость стремится к нулю. Наша задача сделать так, чтобы это стоило денег, и это будет стоить денег. Сейчас я могу говорить только про номинальные деньги. Там везде долги и везде банкротство. Там реально активы очень плохие, ну, просто… они в ужасном состоянии. Ими надо заниматься. Точно так же, как на АВТОВАЗе, где я, по сути, иногда силовым способом захватывала то, что АВТОВАЗу принадлежит. Мы заходили на один завод, где 85 (!) процентов принадлежит АВТОВАЗу, и нас не пускали. Я заходила с оцеплением периметра, т.е. в лучших традициях силового входа – «ключи от клиент-банка на стол» и т.д.
- То есть у вас есть и такая практика в послужном списке?
- Я специалист по защите от недружественных посягательств.
- Как вы чувствуете себя в роли переговорщика по имущественным вопросам с достаточно жестким миром бизнеса?
- Я себя чувствую спокойно, у меня железные нервы, воля и характер. Меня очень сложно запугать, сила действия равна силе противодействия.
- Уже были такие попытки?
- Это было на АВТОВАЗе, в прошлой и позапрошлой жизни. Здесь запугивания не было. На самом деле у человека, который работает в опасной среде, есть несколько периодов взаимодействия с этой самой опасной средой. Сначала они присматриваются, потом придут знакомиться, потом попытаются подружиться, склонить тем или иным способом на свою сторону, потом попытаются купить. Потом попытаются угрожать и запугивать, и если по всем этим параметрам они не получат согласия, пойдет война.
«Превратить чиновников в клиент-менеджеров»
- Многие люди, которые приходили с горящими глазами в чиновничьи структуры, через некоторое время не то чтобы сдувались, но глаза у них гасли, и они становились чиновниками. Вы чувствуете, как вас это засасывает?
- Нет. Я чувствую, что сильнее. Я абсолютно уверена, что вытащу свое министерство. Точно.
- В этой неравной битве с устоями вы надеетесь выйти победителем?
- Это очень сложно, это колоссально сложно, но я точно никогда не стану в плохом смысле слова чиновником, это в мозгах. Я точно вытащу народ, я вижу, что у них загорелись глаза. Я знаю, как это сделать. То, что меня раздражает, это бюрократические препоны на каждом шагу, то, что невозможно управлять временем, необходимость присутствия на тех мероприятиях, на которых не надо было присутствовать. Но просто это обязательство в силу политеса и регламентов, которые установлены. Но поскольку я не одна такая, я вижу, что тот же Кобенко, тот же Крайнев, тот же Безруков, у нас мозги другие. А у меня, ко всем прочему, есть еще легкая степень отмороженности.
- Харизма это называется. Я не помню, кто-то сказал, что вы человек, способный проходить сквозь стены. Откуда это у вас?
- Я сколько себя помню, всегда была лидером, даже там, где и не должна была быть. В 26 лет, по сути, я руководила бригадами по защите от недружественных поглощений. Это бригады именно. Дальше бизнес, когда с одной стороны крупный ритейловый холдинг и у меня с одной стороны большой юрдепартамент в Москве плюс 11 региональных юрслужб. Это одна часть работы, а вторая – это приобретение бизнесов и инсталлирование в сеть, а это соответственно выезд на объекты со службой безопасности, жесточайшие конфликтные переговоры, сложные судебные процессы.
- Скажите, какие вопросы мы не затронули? Про землю поговорили, про недвижимость, про юрлица. Это все направления?
- Это все направления, только еще у нас есть работа с гражданами как отдельная категория. Здесь я, по сути, произвожу революцию. Мы находимся в жутчайшем состоянии с точки зрения обслуживания людей. Основная моя задача здесь: изменить это отношение. Я сейчас начинаю перестраивать целое отдельное подразделение в структуре. Это люди, которые работают с клиентами. Это может не так значимо в масштабах вселенской работы по земле и недвижимости, но это очень ощутимо для тех граждан, которые к нам обращаются. Я чиновников должна превратить в клиент-менеджеров. Мы будем повышать имидж министерства, который сейчас ниже плинтуса. Но это не будет дешевым самопиаром. Я не публичная фигура. Я не политик. Но у меня по полной программе работает комплекс отличницы . У меня есть задача, и я должна решить ее наилучшим образом.
- Вы отличница?
- Да, у меня два красных диплома. Золотой медали нет, но это особая категория печали.
Степнова Юлия Павловна родилась в
1978 году в г. Саратове, окончила Саратовскую государственную
академию права по специальности «юриспруденция» в 2000 году, а также
Университет Российской академии образования (г. Москва) по специальности
«корпоративное управление» в 2006 году. Рабочую деятельность начала в
1998 году. Возглавляла юридические службы в компаниях ритейл-операторов
ОАО «МегаФон», в группе компаний «Юнилэнд», а также в крупных промышленных
холдингах (ООО «Управляющая компания Навигатор», ЗАО «Торгово-промышленная
группа «Терна», ООО «Парламент Дистрибьюшн»).
С 2010 года занимала должность директора дирекции по корпоративному
управлению службы исполнительного вице-президента по финансам и корпоративному
развитию ОАО «АвтоВАЗ».
19 июня 2012 г. назначена на должность министра имущественных
отношений Самарской области.