23 апреля 2008 10:48
Автор: Борис Кожин, Светлана Внукова
ТЕЛЕВИДЕНИЕ В САМАРЕ. ПЕРВЫЕ ШАГИ
Телевидение в Самаре появилось в 1958 году. Ах, как это легко сегодня звучит! Появилось – и все. А ведь перед тем, как оно появилось, искали место для телевышки. Телевышка должна стоять на самом высоком месте. Прием, прием будет лучше.
О поисках места для телевышки писали газеты. Об этом говорили по радио. А по телевидению не говорили. Телевидения еще не было. Искали долго. И нашли. На площади Куйбышева. Там, где сейчас оперный театр. А до этого стоял Воскресенский собор. Пятиглавый. Его грохнули в тридцатые годы. Соборы ставились на самом высоком месте. Вот там бы неплохо, там... Но есть и второе место. На четвертой просеке. Никакой улицы Советской Армии – просеки, просеки. И вот на четвертой – высокое место. Решили построить там. И построили.
1958 год. Вышка стоит, но неплохо бы, чтобы у людей, для того чтобы они могли пользоваться телевидением, были бы телевизоры. Сейчас телевизор у всех. Тогда – только у избранных. У тех, кому удалось его достать. С огромным трудом.
А какие это были телевизоры? Ну, я так скажу: никакие это были не телевизоры по сравнению с нынешними. Ну, конечно, черно-белые. А слышно плохо. Да и не видно ничего. «Телеелевидение». Именно тогда появилась эта шутка.
Ничего не видно, очень плохо слышно, но те, кто достал эти «телеелевизоры», кто сумел привезти их из Москвы, из Ленинграда, думали, что они счастливцы. Думали, что они элита. Они еще не знали, какое это горе – телевизор. Какое страшное горе! Почему? А потому, что все соседи, все (а квартиры в основном коммунальные, и соседей очень много) с утра к владельцам телевизоров стучатся и говорят: «Вечером придем смотреть передачи. Разрешите?» «Ну, конечно, пожалуйста, – приходите». И толпы, толпы соседей приходят и размещаются. «Ничего, что стульев не хватает. Мы на полу посидим». И садятся на полу. Хозяевам ни одеться, ни раздеться, ни уложить ребенка – сидят соседи. Думаете, смотрят телевизионную передачу? Нет. Только начинают смотреть. И засыпают – время-то позднее. Засыпают и спят. И те, кто достал телевизор, очень скоро начинают понимать, какая это беда – телевизор.
Телевидение работает не всю неделю – вторник выходной. Вот во вторник те, у кого телевизоры, могут раздеваться, одеваться, укладывать спать детей. Только во вторник. Только во вторник они по-настоящему счастливы.
У моего одноклассника, известного теперь в Самаре музыканта, прекрасного хормейстера Рудольфа Шейнина, телевизор появился как раз в это время. Он встретил меня и спрашивает: «У тебя кто-нибудь есть из знакомых на телевидении? Поговори, чтобы хотя бы еще один выходной день сделали. Кроме вторника. Еще один. Жить не можем – в квартире полно соседей». Вот как было, когда телевидение начиналось в Самаре.
Создали комитет по телевидению и радиовещанию. Константин Иванович Шестаков, Георгий Юлианович Спевачевский… Вот кого надо вспомнить обязательно. И Шестаков, и Спевачевский сделали для нашего телевидения очень много, возглавляя областной комитет по радиовещанию и телевидению. Оба, и Константин Иванович, и Георгий Юлианович, были в свое время и директорами Самарской студии кинохроники. Телевидение буквально обрушилось на страну. Обрушилось, а учебных заведений специализированных не было. И встал вопрос – где брать кадры? И на телевидение пошли работать актеры театров, режиссеры театров, журналисты из газет и журналов. Люди шли отовсюду, потихоньку, шаг за шагом постигая новое для страны производство – производство телепередач.
В числе этих людей был и Виктор Эрастович Хальзов. Он стал первым оператором Самарского телевидения. Его уже нет на этом свете, а вот его дочь – Мария Викторовна Хальзова, она и сейчас на телевидении, работает на ГТРК «Самара».
Операторского образования у Хальзова не было никакого, он закончил ФЗУ. Практик, чистый практик, но первая в нашем городе телевизионная картина снята именно им. Первый телефильм. Называется так: «Страницы жигулевской истории». Снял Хальзов и другие телевизионные картины. Например, «Яхты и море», «Сосны шумят»...
Хальзов снимал для телевидения фильмы, а были еще на телевидении (они и сейчас там есть), так называемые, телеоператоры. Операторы, которые передают информацию прямо из телестудии. С места, где сидит диктор, из телевизионного павильона. Или с ПТС – передвижной телевизионной станции. И вот один такой оператор работает на телевидении до сих пор. Введенский его фамилия.
Когда кинохроника приезжала на площадь Куйбышева, чтобы снять парад седьмого ноября или демонстрацию первомайскую, то мы, ее сотрудники, всегда видели там ПТС нашего телевидения. И всегда на вышке сидел Введенский. Введенский есть? Парад будет.
Парад будет, и вся Самара его увидит. Черно-белым. Черно-белым, конечно. О цвете даже не помышляли. Никто и представить себе не мог, что телевидение может быть цветным. Абсолютно другое время. Другая эпоха. Прошлый век…
Самые значительные люди на телевидении – дикторы. Только их знали. Знали, любили и писали им письма. Что бы ни случилось – разбило дорогу, потек водопровод, плохо стала работать больница – обращались к ним. В середине прошлого века в Самаре об этом писали Наталье Куликовой. Она была диктором Самарского (тогда Куйбышевского, конечно же) телевидения. Или Алле Браило.
А спортивные репортажи на Куйбышевском телевидении, репортажи со стадиона «Динамо» об игре команды «Крылья Советов» вел Олег Ерышев. Он окончил нефтяной факультет политехнического (индустриального в то время) института. Нефтяник, но его увлекло телевидение, он бросил работу нефтяника и стал сначала телевизионным спортивным комментатором, а потом режиссером телевидения.
Олег Ерышев очень любил зверей. Его часто можно было видеть идущим по городу с живой лисой на шее. У него дома всегда было много зверья. И он очень хотел сделать какую-нибудь передачу про зверей. И сделал. В Ленинграде.
В Ленинграде Олег Ерышев окончил институт телевидения, радио и кино и стал одним из самых известных режиссеров Ленинградского телевидения. Известность эта была всесоюзной – лучшие московские и ленинградские передачи транслировались на всю страну. И в Самаре, и не только в Самаре, все очень ждали, когда появится передача Олега Ерышева «Ребятам о зверятах». Ее каждую неделю по воскресеньям передавали по всей стране, и самарцы друг друга спрашивали: «Ты видел сегодня «Ребятам о зверятах»?
Снимал Олег Ерышев и документальные фильмы. Много снял. О знаменитом актере Николае Симонове. Он – наш. Самарец. Об Алисе Фрейндлих. О Лидии Руслановой… Умер. Но на телевидении работает его сын – Сергей Ерышев. Если вы смотрите телевизионные репортажи об игре футбольной команды «Крылья Советов», то наверняка вам это известно. Сергей Ерышев идет по стопам отца. Он режиссер.
Другой известный самарский телеоператор – Аркадий Антонович Стемпковский. Вместе с режиссером Барковским он снял картину, которая называется «Иду за Гашеком». Если вы попадете на Куйбышевскую улицу, то на фасаде здания, в котором находится магазин «Зоркий», увидите мемориальную доску: «В этом доме жил Ярослав Гашек». В начале прошлого века в доме была гостиница. Вот в ней жил Гашек. Ярослав Гашек, автор знаменитой книги о Швейке. Да он сам был Швейком. Помните, Швейк выдавал себя за сумасшедшего от рождения? За сумасшедшего от рождения выдавал себя и Гашек, когда вывозил из занятой белыми Бугульмы важнейшие документы. За сумасшедшего выдавал и ночевал в стогах сена, ночевал в канавах. Его не задерживали – сумасшедший, чего там! И таким образом он двигался и двигался к линии фронта. И пересек ее. Ну что говорить – любопытнейшая биография! Таинственная, загадочная. Вот о ней фильм «Иду за Гашеком».
Кстати, ассистентом на этой картине еще совсем молоденькой работала жена Стемпковского Алла Миронова. Потом она закончила ВГИК и сама уже сняла уйму картин. Работает и сейчас. Держит свою небольшую студию. А Стемпковского нет. Он умер.
Утонул Володя Полянин. Еще один замечательный оператор Самарского телевидения той поры. Мой рассказ – это еще и дань памяти тем, кто телевидение в Самаре начинал и кого уже нет…
А какой аромат у телевидения той, другой эпохи!
Я упоминал Барковского. Остановлюсь на этой фигуре подробнее. Барковский Лев Филиппович. Морской десантник, он, как и Ерышев, как и Хальзов, осваивал телевидение в процессе его создания. Так же, как и они, оказался очень способным к этому делу и стал одним из первых главных режиссеров нашего телевидения. Телевидения совсем иного. Не похожего на то, которое сейчас. Телевидения другого века. Другой эпохи... Кстати, об эпохах.
Знаете, кто такая Яблочкина? Александра Яблочкина? Правильно. Актриса. Великая русская актриса. Дом актера в Москве носит ее имя. Она долгое время, очень долгое время возглавляла Союз театральных деятелей. Прожила очень много лет, похоронена на Новодевичьем кладбище. При чем здесь Яблочкина, если рассказ о Барковском? А вот при чем.
Барковский, как и Яблочкина, был членом ВТО. Всесоюзного театрального общества. Так называлось то, что сейчас называется СТД. И вот однажды Барковский взял отпуск и уехал в Москву. Отдыхать. Отдыхает себе, отдыхает, и у него вдруг заканчиваются деньги. Денег нет, и он не знает, как ему доехать до дома. Чтобы доехать тогда, в шестидесятые годы, из Москвы до Самары, денег надо было не много. Пятнадцать рублей шестьдесят копеек стоило место в купейном вагоне. Рубль – за постель. Но и этих денег у Барковского нет. Москвичи ему говорят: «Слушай, ты же член ВТО, что тебе мучиться? Ты пойди к Яблочкиной. Она ВТО возглавляет и денег тебе даст». Он говорит: «Неудобно как-то». – «Иди! – говорят ему. – К ней часто за деньгами ходят, и она всегда их находит». – «И я, – рассказывает Барковский, – пошел».
Он идет. Идет к великой актрисе Малого театра. Актрисе, которая играла вместе с Турчаниновой, с Пашенной – цвет, счастье русской сцены. Идет на улицу Горького (сегодня – Тверская), в приемной – секретарь. «Сейчас узнаю, – говорит, – сумеет ли Яблочкина вас принять. Вы же знаете, она очень стара». Приглашают, входит. Огромный кабинет, в самом конце огромного кабинета в покойном кресле сидит Яблочкина.
«Но не успел я, – вспоминал потом Барковский, – переступить порог, как вдруг она, которой уже, наверное, девяносто, прыгает с этого своего кресла и бежит мне навстречу. Не я к ней, она ко мне, и говорит по пути: «Дорогой мой, как я рада: из Самары, из Самары. Ведь я там бывала. До революции. Мы там гастролировали. Проходи, дорогой, садись. Как звать тебя? Лев Филиппович? Ну, Левушка, голубчик, рассказывай. Мне сказали, ты с тэлевидения (для нее это совсем чужое слово, совсем, она из другой эпохи, из другого века – из XIX). Ну и что там у вас на тэлевидении?» – «Да вот, – говорит он, – работаю режиссером». А сам при этом думает: «Прием-то какой! Какой прием! Никаких денег просить не буду». А Яблочкина в это время – секретарю: «Голубушка, гость-то у меня какой нынче! Из Самары, с тэлевидения. Стол бы надо накрыть. Мы с Левушкой сядем, попьем чайку, он со мной, со старухой, поговорит... «Денег просить не буду!» – решает Барковский окончательно. А денег у него уже нет давно. Стол же тем временем накрывается. Чай, сухарики, колбаска, сырок... «Нет, денег просить, ни в коем случае», – думает Барковский, намазывая булку маслом. А Яблочкина продолжает: «Сидим в Белокаменной и совсем ничего не знаем. Как вы живете там, в Самаре? Что там у вас нового? Нуждаетесь, может, в чем? С заработками, с заработками как?» – «Да не очень хорошо, – говорит неожиданно для себя Барковский. – Денег нет». – «Так тебе помочь, голубчик, надобно! Надобно, да время плохое. Совсем мы здесь обезденежили. Нету денег. А то бы я тебе помогла...» Барковский готов сквозь землю провалиться. «И зачем, дурень, – клянет себя, – рот только открыл». – «Но разве, – продолжает Яблочкина, – разве только рублей двести. А больше нет. Ну, рублей двести. Надо бы такому гостю больше, да вот обезденежили». – «Открой, – говорит секретарю, – голубушка, сейф. Дай что там есть». Та открывает, выгребает все до последней копейки и вручает Барковскому. Двести рублей, ему надо – пятнадцать. Но она страшно переживает, Яблочкина, что не сумела помочь. Страшно!
Зачем я вам это рассказываю? А вот чтобы вы поняли, что такое – разные эпохи. И что происходит, когда эпохи встречаются. Расскажу еще об одной такой встрече.
Если вам удастся пройти по Ленинградской улице до Галактионовской (а это не для слабонервных, Ленинград-ская ремонтируется), то доберетесь до длинного – в квартал – здания, что зовут Домом специалистов. Горело не так давно. Но не той своей частью, которая выходит на Ленинградскую. В результате не пострадала мемориальная доска, на которой написано: «Здесь жил Георгий Александрович Шебуев». Актер нашей драмы, заслуженный артист республики, лауреат Государственной премии, муж Зои Константиновны Чекмасовой. Георгия Александровича давно уже нет. А Зоя Константиновна жива, живет в Доме специалистов, перенесла пожар. Родилась восьмого мая 1900 года, ей сто пять лет. Актрисой она была потрясающей! И он, и она – любимцами Самары были. «Всегда в театре кассово, всегда в театре массово, когда в афишах значится – Шебуев и Чекмасова», – написала как-то о них газета «Волжский комсомолец».
И вот 1958 год. В Самаре начинается телевизионное вещание, и чья-то умная голова приглашает на телевидение Георгия Александровича Шебуева. Никаких записей. Только прямые передачи. Только прямой эфир. Человек выходит к микрофону и говорит. И при этом жесткий временной график.
Так вот, пригласили Шебуева. Рассказывать историю Самары, историю драмтеатра в Самаре, самарской оперы. Рассказывать о своих коллегах – актерах. Рассказчик Шебуев прекрасный. Но дело для него новое – телевидение. Абсолютно новое. А он не смущен ничуть. Беспокойства никакого. Сидит перед микрофоном и рассказывает так, что оторваться от экрана невозможно. Рассказывает – и вдруг встает и спокойно выходит из кадра. Режиссер телевизионный, помощник режиссера, оператор в ужасе – выходить из кадра нельзя. Категорически – съемочная площадка ограничена. А он выходит, спокойно совершенно выходит, потом возвращается в кадр и прямо в кадре (в кадре!) говорит: «Галочка сказала, что я из кадра вышел. Ну, так я войду в кадр». И дальше, к зрителям обращаясь: «Вот так вот хорошо меня видно? Зрители говорят: «Хорошо». Так я продолжаю. Что говоришь, Галочка? Мне лучше сесть? Сяду». Спокойно отодвигает стул, садится: «Итак, к нам приехала Стрепетова... Время мое заканчивается? Неужели? А вот зрители требуют, чтобы продолжил. Не беспокойся, Галочка, я скоро…» Черт-те что творил! Черт-те что! Но народ к телевизору мчался. Улицы в Самаре пустели, когда на экране появлялся Шебуев. Шебуев на экране завораживал. И еще казалось, что он всегда был на телевидении. Всегда. Даже когда телевидения не было.
Телевидения в Самаре не было до 1958 года. В 1958 году оно появилось и стало телевидением, которое выпустило один из первых, если не первый в нашей стране, игровой многосерийный фильм. «Тревожные ночи в Самаре». Так он называется. Владимир Сокольников вместе с Эдуардом Кондратовым написали сценарий. В фильме играли актеры наших театров. Ну, например, Светлана Боголюбова. Режиссером этого фильма был Владлен Недолужко. Потом он женится на Наташе Куликовой, на знаменитом дикторе нашего телевидения, и она станет Натальей Недолужко.
Потом мы снимем еще одну интересную игровую картину. По Паустовскому. «Старик в потертой шинели». Потом и его не станет, как не станет Барковского. Наташа уедет в Киев. Будет там работать на русском телевидении. А на Самарское телевидение придет сын Владлена – Андрей Недолужко. И будет позже работать у нас на кинохронике. Редактором.
Володя Акопов на кинохронике не работал. Пока не уехал в Москву, работал на нашем телевидении. Это тот самый Володя Акопов, у которого дома был Окуджава вместе с другими поэтами «Юности». Помните, я вам рассказывал?
На телевидении Акопов был режиссером, режиссером он был замечательным и однажды потихонечку в тайне от всех сделал детский телевизионный фильм. Подговорил оператора Владимира Полянина, и они вечерами, секретно, достав черно-белую пленку, снимали картину. Для малышей трех-пяти лет. Картина называлась «Веселые проволочки». Сами сделали кукол из проволочек, сами придумали сюжет. А сюжет, если коротко, такой. Отец с сыном по радио слушают сказку для самых маленьких. Приемник сломался и разлетелся на проволочки и детали. Ребенок плачет – он хочет узнать, что было дальше. Отец говорит: «Брось! Плакать брось. Я тебе расскажу, что было дальше»; делает из проволочек героев начавшейся истории и, фантазируя, разыгрывает ее дальше. Ребенок заворожен.
Когда они сняли этот свой фильм, Володя Акопов решил его показать на художественном совете, открыться решил. Худсовет посмотрел и сказал: «Картина ужасная. Совершенно неинтересная детям картина. Мы подсчитаем, какие деньги вы израсходовали на ее производство – сколько света сожгли, сколько пленки потратили, и вы за все заплатите. За все».
«Давайте, – говорит Акопов, – сделаем так: я приглашу сюда тех, для кого снимал, и если они не станут смотреть, мы с Поляниным заплатим. Но сначала пусть дети посмотрят».
Ему говорят: «Давай!» Он идет в ближайший детсад и приводит на студию компанию в тридцать детей трех-пятилетнего возраста. Тридцать человек трех-пяти лет на телестудии – это нечто! Ужас, что они творят в коридорах. А почему в коридорах? А потому, что занят просмотровый зал. Там в это время смотрят пришедшую из Москвы пленку, которую надо показать в местных новостях. Дело в том, что в это время в нашей стране гостит Фидель Кастро. И об этом пишут в газетах, об этом говорят и говорят на радио и в передачах Центрального телевидения. Сделали сюжет для местных студий и разослали по стране. И вот в просмотровом зале этот сюжет глядят. Акопов ругается. Он говорит: «Я же договорился, я же привел детей, они же не могут ждать, они разнесут студию». – «Ну подожди еще немножко, – просят его, – ну еще чуть-чуть».
Дети в это время стоят на ушах! Наконец, разрешают войти, дети входят и видят на экране последний план сюжета: с огромной сигарой стоит молодой красавец Фидель Кастро и улыбается. Кастро исчезает, детей усаживают, Акопов говорит несколько слов, и малыши начинают смотреть картину «Веселые проволочки». Картина заканчивается, включают свет, Акопов, который с детьми прекрасно умеет разговаривать, спрашивает: «Ребята, что вы видели сейчас на экране?» Все поднимают руки и кричат: «Мы видели Фиделя Кастро». – «А ты что видел?» – обращается Акопов к одному из ребятишек. «Я видел, – говорит малыш, – как Фидель Кастро курит». – «А ты?» – спрашивает Акопов девочку. «А я видела, как Фидель Кастро смеется». Кастро, Кастро – ни слова о фильме, который шел двадцать минут.
«Ну, ты понял, что твой фильм никуда не годится? – спрашивают Акопова, когда уводят детей. – Фильм никому не нужен, и вы с Поляниным заплатите за все». Акопов вынужден признать, что фокус не удался. Он говорит: «За-платим, но только я поеду в Москву и на Центральном телевидении покажу эту картину. Я на свои деньги поеду – мне не нужно командировки. Я поеду в свой отпуск – картина эта хорошая».
Едет в Москву и возвращается оттуда «на коне». Картина не просто принята, она отправляется в Карловы Вары на международный фестиваль детских фильмов. «Володя, как было дело?» – спрашивают Акопова все. – «А очень, – говорит, – просто. Я показал картину. Смотрела редакция и еще двое каких-то мужиков. Один из этих двоих в конце встал и сказал на плохом русском языке: «Я директор кинофестиваля из Праги, я возьму эту картину. Мы переведем ее на чешский язык и покажем».
Картина была переведена не только на чешский. Она была переведена на многие языки. А в Праге взяла один из первых призов. Но Акопов и все остальные поняли: нельзя детям показывать сначала Фиделя Кастро, а потом что бы то ни было. Ни в коем случае!
Ну а теперь еще несколько связанных с нашим телевидением имен. Еще несколько имен тех, кто Самарское телевидение создавал. Ефим Гольцман. 25 сентября ему исполнилось 80 лет. Снял уйму фильмов для нашего телевидения. Целый цикл картин о Волжском автомобильном заводе.
Исаака Григорьевича Эстрина обязательно назову. Актер по своему образованию, режиссер по своему образованию. После того как не стало Льва Филипповича Барков-ского, двадцать лет проработал на посту главного режиссера нашего телевидения. Дочь его, может быть, кому-то из вас известна. Она – главный библиотекарь Самарского отделения СТД. Одна из лучших театральных библиотек в нашей стране создана ее руками. В Доме актера находится.
Юрий Васильевич Котов – один из зачинателей Самарского телевидения, а сегодня – главный редактор телекомпании СКАТ.
Вениамин Григорьевич Яковлев. Вот эту фамилию слышали? Он вместе со своей женой Лилией Ивановной Тарасовой в 1968 году приехал к нам сюда из Перми. В детскую редакцию нашего телевидения. Знаете такую телестудию – «Товарищ»? Они начинали. Они, Вениамин Григорьевич Яковлев и Лилия Ивановна Тарасова. Было еще такое Телевизионное Агентство Пионерия, или ТАП. Так вот, ТАП организован был тоже этими двумя людьми. Влюбленными в детей, умеющими с ними возиться. Потрясающие два человека! Вениамина Григорьевича нет уже, а сын его, его и Лидии Ивановны, Денис совсем недавно, как мне сказали, вернулся в Самару. Он работал в Москве, вел там передачу «Вести – дежурная часть».
Долгие годы на нашем телевидении главным редактором музыкальных передач работал Валентин Ефимович Шпичинец. Красавец, сердцеед. С потрясающим чувством юмора. Музыку любил до страсти. Годы работал здесь главным редактором Анатолий Рогов. Может быть, читали его книги? Он потом уехал в Москву и сейчас живет в Москве. Написал кучу книг о народных промыслах. Знаменитую «Черную розу»…
Откуда я все это знаю? Работал на телевидении. Никогда в штате. Только внештатно. Делал много всяких передач для детей. Целые циклы. Например, «Улицы помнят» к 50-летию Советской власти. Делая передачи о писателях, для самых маленьких делал передачу «Веселый книгоноша». В детской редакции работал. Про детскую редакцию – подробнее.
Я уже говорил, рассказывая о Шебуеве, что все передачи на молодом нашем телевидении, на телевидении вообще шли впрямую. Впрямую. Ничего не записывалось. А что это значит? А то, что передач должно быть много. Очень много. Разных. И они были. Детская редакция нашего телевидения выходила в эфир каждый день. Каждый день она что-нибудь показывала. Что такое ежедневно делать передачу для детей? Это значит – работать на износ. Вот так сотрудники детской редакции и работали. И вообще всех телевизионных редакций. Каждый божий день. За исключением вторника. Только во вторник был выходной.
Возглавлял детскую редакцию тогдашнего нашего телевидения Диодор Александрович… Фамилии, жалко, не помню. Человек огромного ума, мудрости, порядочности, вкуса. Журналист, который родился раньше, чем родилась журналистика. Старик, но очень любил возиться с детьми. Очень любил работать для детей.
В детской редакции редакторами работали Нина Абрамова, Лидия Мармыжова. Режиссерами там были Анна Черемисина, Шура Гавердовская. Любопытной фигурой был режиссер Варламов. Человек средних лет, одетый всегда с иголочки – ботинки начищены, пиджак выглажен, рубашка как будто только что от портного. Если лил дождь, и грязи в Самаре было по уши, то на Варламова это словно не действовало. Он шел сквозь дождь, сквозь снег и слякоть, и к нему ничего не приставало. Как ему это удавалось, понять было невозможно. Сам же он очень удивлялся, если вдруг обнаруживал на ком-нибудь забрызганную уличной грязью обувь.
В детской редакции была масса, масса интересных и талантливых людей. Чего стоит режиссер Марк Беляев! О каждом, о каждом можно рассказывать и рассказывать. Вообще Самарское телевидение первых лет – это неисчер-паемая тема. О сегодняшнем я не говорю ни слова. Ни слова! Сегодняшнее телевидение, его проблемы – это... это другая пьеса. И другие герои.
«Другая пьеса и другие герои». Именно так заканчи-вает свою книгу «Люди, годы, жизнь» Эренбург. Так закончу и я.
Источник: «Волжская коммуна», 1 и 2 декабря 2005г.
•
Отправить свой коментарий к материалу »
•
Версия для печати »
Комментарии: