29 мая 2008 14:00
Автор: Борис Кожин, Светлана Внукова (г.Самара)
Куйбышев, Каганович и другие...
О Лазаре Моисеевиче Кагановиче чуть позже, а пока – о Валерьяне Владимировиче Куйбышеве. Нет, с ним я никогда не встречался, об этом не может быть и речи. С ним Самара фактически встретилась в 1935 году. Когда Валерьяна Владимировича Куйбышева уже не стало. Когда Куйбышевом стал город. В январе 1935 года. А не в семнадцатом, когда Валерьян Владимирович провозглашал Советскую власть в театре-цирке «Олимп».
Так вот, прежде, чем мы будем разговаривать о Лазаре Моисеевиче Кагановиче, несколько слов все-таки вот об этой встрече. О встрече Самары со своим новым именем.
Я не раз об этом рассказывал. И на страницах «Волжской коммуны» тоже. Но повторю. Дело в том, что встречей этой была нарушена (не будем говорить о политической стороне дела) историческая традиция.
Искони повелось, нашими прапрадедами было установлено, что всем большим городам, которые строятся на правом берегу Волги, обязательно дают имена мужского рода. А если большой город строится на левом берегу, то ему дается имя женского рода. На каком берегу находится Саратов? Волжане всегда отвечают: «На правом, он же муж-ского рода». А Царицын? На правом. А Кострома? Обязательно – на левом. А Казань? Конечно, на левом. А Самара? Конечно, на левом. Она же женского рода. И вдруг – Куйбышев. Вдруг большой город на левом берегу Волги получает имя мужского рода. Нарушается историческая традиция.
Нет, Царицын тоже переименовывался. И неоднократно. Но как-то так получалось, что род оставался неизменным. Одного рода и Царицын, и Сталинград, и Волгоград. Самара стала Куйбышевом.
Валерьян Владимирович Куйбышев родился в 1888 году. А в 1988 ему бы исполнилось сто лет. Или, скажем, так: в 1988 году было столетие Валерьяна Владимировича Куйбышева.
1988 год. Куйбышеву сто лет, Куйбышевская студия кинохроники решает снять к юбилею фильм.
1988-й. Еще только 1988-й, но... Но уже Горбачев. Уже другой ветер над городом и страной. Уже другая эпоха. И мы задумали снять фильм совсем не так, как обычно снимали такого рода фильмы.
Автор сценария Ярослав Филиппов, москвич, прекрасный документалист, кинодраматург. Режиссер Миша Серков, звукооператор – Витя Шубин, несколько операторов наших снимали эту большую полнометражную картину... Консультант – Отто Лацис.
В картине очень много интервью. Ну, например, нам давал интервью, если так можно сказать (я всегда с опаской употребляю это слово – интервью), Владимир Валерьянович Куйбышев, сын Валерьяна Владимировича. Участником этой нашей картины был знаменитый экономист академик Петраков... И вот нам пришло в голову: а не поговорить ли о Валерьяне Владимировиче Куйбышеве с Лазарем Моисеевичем Кагановичем? Лазарь Моисеевич был очень старым человеком, но был еще жив.
Но как это сделать? Ведь на дворе 1987 год, к Кагановичу отношение совсем не такое, какое было, когда он был наркомом путей сообщения, когда он был членом ЦК ВКП (б), членом Политбюро ВКП(б). Когда метрополитен носил его имя. Совсем не такое. Другие ветра уже дули над страной, и многое уже страна знала о Лазаре Моисеевиче Кагановиче, сталинисте до мозга костей.
И все-таки картину необыкновенно бы украсил рассказ Кагановича (если он согласится) о своем приятеле, человеке, с которым он не один год работал... Узнаем адрес, и я пишу Кагановичу письмо. Рассказываю в нескольких словах о студии, говорю о картине, которую мы собираемся снимать, и очень любезно прошу принять нашу киногруппу и рассказать о Валерьяне Владимировиче Куйбышеве. Пишу, сообщаю свои студийные телефоны, адреса... Все это на студийном бланке... Ждем ответа.
Поздний вечер. Телефонный звонок. У меня дома. Снимаю трубку. «Говорит Майя Лазаревна Каганович. Мне бы Бориса Александровича Кожина».
У телефона – дочь Лазаря Моисеевича.
Я сразу сообразил: раз сама позвонила, наверное, не для того, чтобы отказать. Наверное. А ведь вполне могла бы. Надо же хорошо понимать, кто такой ее отец в 1988 году. К 1988 году страна о Кагановиче узнала такое, чего не знала даже в 1957-м, когда в результате развернувшейся после смерти Сталина борьбе за власть Каганович вместе с Молотовым, Маленковым и «примкнувшим к ним Шепиловым» был исключен из партии за участие в антипартийной группе. И вдруг его просят дать интервью. И тем не менее – звонок.
Звонок. В трубке – старческий голос: Майя Лазаревна Каганович 1917 года рождения. Она ровесница сына Куйбышева, Владимира Валерьяновича. От него я и узнал, с какого она года. Он нам рассказал, что она архитектор по образованию, называл ее Майя, говорил, что он с ней на «ты»... А, к слову, знаете, где родился Владимир Валерьянович Куйбышев? В самарской тюрьме. Там, где сейчас общежитие медуниверситета, была тюрьма. Там сидел и Валерьян Владимирович Куйбышев, и его жена. Там она и родила сына. А в семнадцатом, в феврале, во время Февральской революции их освободили.
«Может, в роддом зайдем?» – предложил нам Владимир Валерьянович, когда мы его здесь, в Куйбышеве тогда, для этого нашего фильма снимали. В роддом – это значит в тюрьму, где он родился в 17-м году. На Арцыбушевскую, угол Полевой. Но это было позже (картину мы снимали не один месяц), а пока мне звонит дочь Кагановича.
«Очень болен папа, – говорит Майя Лазаревна. – Письмо мы получили, но он недавно упал, сломал шейку бедра и совершенно не может подняться с постели». «Майя Лазаревна, – говорю, – разрешите попробовать с ним поговорить. Ну, пусть он хоть лежа расскажет».
«Вы считаете, что лежа будет ничего?» – «Да вы только разрешите, мы очень аккуратно, мы недолго...» – говорю.
Она: «Да вот мы здесь с папой посоветовались – он согласен». – «Майя Лазаревна, благодарность ему от нас передайте! И вам огромное спасибо за звонок. Когда мы должны приехать? Когда удобно Лазарю Моисеевичу?»
Она просит перезвонить, перезваниваем, договариваемся о встрече, готовимся к поездке...
Я скажу честно: едем не только поговорить с Кагановичем. Хотя это для нас очень важно. Каганович ведь очень стар, очень. Дольше всех из сталинских соколов прожил – до 98-ми. Очень стар, успеть бы поговорить с ним. Но у нас в Москве много и другой работы по этой картине. Нам, например, надо встретиться с нашим консультантом Отто Лацисом... Приезжаем в Москву.
Приезжаем в Москву, а договорились с Майей Лазаревной, что как только приедем и разместимся, сразу ей позвоним – она нам дала номер домашнего телефона. И вот мы с Витей Шубиным звоним ей из гостиницы – телефон не отвечает. «Я – старый человек, мало куда выхожу, звоните», – говорила она нам. Но телефон молчит. Мы звонили ей каждые двадцать минут – тишина. А нам надо идти – ждут другие дела. Решаем идти и звонить по дороге.
Две копейки. Ровно две копейки стоил тогда разговор по телефону-автомату. 1988 год – какие мобильные телефоны?! Только по телефону-автомату можно было связаться с кем-то, если ты на улице.
Мы разменяли уйму денег, у нас полны карманы вот этих вот «двушек», мы идем с Шубиным по Москве и из каждого автомата звоним. Звоним, и сначала телефон молчит, а потом все же кто-то берет трубку, берет и тут же кладет.
Звоним, трубка снимается. «Майя Лазаревна! – кричим мы на всю Москву. – Майя Лазаревна! Вы слышите нас?» Трубка кладется. Мы снова звоним. Снова снимают и кладут трубку. Потом вдруг какой-то мужской голос… Нервотрепка страшная! Мы вышли из гостиницы в девять утра и звонили из каждого автомата. Звонили и кричали: «Майя Лазаревна!» Трубка вешалась.
Около четырех мы были у Филиппова. Автор сценария – сын председателя Госкино России Александра Гаври-ловича Филиппова, Ярослав Филиппов. Не одну картину делал на нашей студии. Говорим, что ничего не можем понять. Звоним целый день, телефон то молчит, то на том конце провода вешают трубку...
Звоним от Филиппова – ответа по-прежнему нет. Вдруг к нему звонок. Ярослав берет трубку, возвращается (телефон в другой комнате) и говорит: «Звонили из семьи Лазаря Моисеевича – нам отказано. Женщина звонила, но не Майя Лазаревна. Сказала, у Майи Лазаревны в квартире перебит кабель, поэтому она ответить не может. Передайте, – сказала звонившая, – Кожину Борису Александровичу, Шубину Виктору Герасимовичу и Серкову Михаилу Михайловичу, что больше звонить не надо. Интервью не будет.
«Я спросил, – сказал нам Филиппов, – почему? Ведь была же договоренность?» – «Мы просим извинения, – сказала женщина. – Договоренность была, но мы тут собрались все, долго совещались и решили, что Лазарь Моисеевич разговаривать не будет. Даже о Валерьяне Владимировиче Куйбышеве».
Вот так мы «встретились» с Лазарем Моисеевичем Кагановичем. Не всегда, не всегда кончается так, как кончилось с Шаталовым, как кончилось с Татьяной Львовной Маневич. На этот раз не удалось, хотя я думаю, что встреча все-таки была с Кагановичем. С его тенью. С эпохой, которая уходила...
А почему отказали? Вероятно, боялись. Ведь Каганович – верный сталинский сатрап. Вероятно, думали, что мы начнем другие, не касающиеся дружбы с Куйбышевым, вопросы задавать. Вспоминать 37-й год, 38-й...
С приятелем Куйбышева нам встретиться не удалось, с сыном Куйбышева мы встречались дважды. В нашем городе (здесь-то он нам и рассказал про Майю Лазаревну) и в Москве.
Владимир Валерьянович Куйбышев – человек тяжелый. И с ним было непросто. Но мы поговорили.
В Москве он живет у Каменного моста. В доме на Набережной.
«Дом на Набережной». Так называется знаменитая книга Юрия Трифонова. Кто там только не жил, в этом доме! Там по три мемориальных доски на квадратном сантиметре. Военачальники, члены правительства, знаменитые ученые, артисты... Половину... Нет, значительно больше жильцов расстреляли в 37-м, 38-м годах...
Жил в этом доме и Владимир Куйбышев.
Владимир Куйбышев жил в Москве, а к нам он знаете, зачем еще приезжал? Дело в том, что краеведческий наш музей хотел на улице Фрунзе открыть музей Куйбышева. Музей Валерьяна Владимировича Куйбышева.
Музей Куйбышева хотели открыть на улице Фрунзе. Наискосок от бывшего штаба ПРИВО. Совсем недалеко от площади Чапаева. Нет, он там не жил. Это был бы мемориальный музей, но не по месту, если так можно сказать, жительства.
И сын обещал помочь. Дать какие-то вещи, документы для экспозиции... Ничего не дал. Ничего! Музею не помог, да и музея не открыли, но в картине Владимир Куйбышев участвовал. «Чтобы понять» называлась эта большая полнометражная документальная лента.
В 1988 году вышла, и это, как я уже говорил, был не обычный биографический фильм. Нет, биография там, конечно, рассказывается. В картине много иконографического материала, много старой кинохроники… Но – другое время. Другое мышление. Другие возможности. Другая эпоха. Все это заставило нас иначе взглянуть на Валерьяна Владимировича Куйбышева. На его время, на его биографию. Не для того, чтобы осудить. Не для того, чтобы осмеять. Чтобы понять.
Считаю, что название хорошее. И думаю, что это одна из лучших картин Миши Серкова...
Лацис. Отто Лацис очень нам помог. Он был нашим консультантом на этой картине. Мы к нему приезжали в журнал «Коммунист», он тогда там был заместителем главного редактора. Нечего говорить, какого класса это экономист и каких огромных знаний вообще! Какой эрудиции! 20-е, 30-е годы он знал прекрасно. Прекрасно знал биографию Куйбышева... Биографию, впрочем, мы могли найти где угодно. Нам нужен был прежде всего союзник. Лацис им был.
Очень спокойный в своих рассуждениях, он никого не обвинял и помог понять... приблизиться к пониманию нашего непредсказуемого прошлого. Ощутить его неодно-значность.
Наш герой виноват был во многом. Не мог быть невиноватым, но...
Валерьян Владимирович Куйбышев скончался в январе 35-го, и смерть его – загадка. Например, сын уверен (и он нам об этом говорил подробно, это есть в картине), что отец его не умер своей смертью. Он же был молодым. Он же в 1888 году родился, а умер 25 января 1935 года. 47 лет. Не было сорока семи. Официальный диагноз – сердечный приступ. Но он был совершенно, считает сын, здоровым человеком. Сын уверен, что ему помогли умереть.
Мотив? Несогласие со Сталиным. Так считает сын…
«Волжская коммуна», 1 июня 2006 г.
•
Отправить свой коментарий к материалу »
•
Версия для печати »
Комментарии: