24 июля 2008 11:22
Автор: Игорь Кондратьев (г. Самара)
Глава 8 Секреты Самарской торговли: от Берия до Горбачева
Глава 8 По правилам ГУЛага (В авторской редакции)
Жить с семьей в Москве демобилизованному офицеру здоровье не позволяло – в воздушном бою его контузило, а в столице было очень шумно даже по меркам тех годов. Тогда Березин выбрал Куйбышев – более спокойный, уже хорошо знакомый, утопавший в зелени город. Жизнь здесь была подешевле, чем в других крупных городах – килограмм мяса на рынке стоил 50 руб., картошки - 5 руб. (в Москве – 63 и 6).
Сталин не создавал для жителей первопрестольной тепличных условий, и после войны на Волге осело много эвакуированных москвичей. Некоторые столичные жители оказались в то время в Куйбышеве по другим обстоятельствам. Как, например, первый постсоветский губернатор Константин Титов. Его семья могла бы остаться и неплохо устроиться в Москве, если бы в мае 1945 года не скончался кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) Александр Щербаков.
Во всяком случае, даже в 1970 годах московское землячество, в отличие от воронежского, было одним из самых сильных и сплоченных в Куйбышеве.
На Волге Владимир Березин приземлился в 1948 году, после денежной реформы и прекращения программы ленд-лиза, посадившего за годы войны СССР на иглу товарных вливаний. За три месяца проживания в гостинице, без работы летчик прожился в пух и прах и пошел в Куйбышевский горком ВКП(б). Доложился: работать и жить негде; офицер, коммунист.
В это время команда «Крылья Советов» Куйбышева только вошла в группу «А», и в городе заканчивали строительство нового стадиона «Динамо». 26-летнего боевого асса поставили директором нового стадиона, который тогда строили заключенные и военнопленные, появившиеся в области с 1944 года. Мужчины и женщины. Их привозили на работу с многочисленных лагерей, разбросанных по всему областному центру, начиная с Хлебной площади. Это горячая стройка была - матчи должны были вот-вот начаться, осенью 1948 года. Строили стадион на месте бывшего детского скверика.
Владимир Березин, открывая «Динамо», тут же познакомился со звездами команды - Гулевским, Санниковым, приглашенными из московского «Спартака».
Председатель горисполкома Куйбышева Владимир Смирнов, до этого работавший директором ГРЭС, создавал хорошие условия для привлечения игроков из других клубов. Вообще же это был один из самых талантливых руководителей города. Оценка его роли в становлении Самары еще впереди.
В конце 1940-х футбол был настоящим праздником для всего Куйбышева. Рабочая Безымянка добиралась на «Динамо» на пригородных поездах. Служащие закрывали городские конторы. На улицу Ленинскую тянулись вереницы машин.
Стадион вмещал 30 тысяч человек максимум, и билетов на всех не хватало. У спекулянтов же они стоили в два–три раза дороже. Люди глазели и слушали рядом со стадионом. Порядок был идеальный. На всякий случай, конная милиция присутствовала, пожарные машины подгоняли.
VIP-трибуна на «Динамо» располагалась перед церковью, справа. Однажды соседний Покровский собор чуть не попал в историю - во время футбола там зазвонили во все колокола - был какой-то большой праздник, а тут на матче все партийное руководство области сидело. Владимира вызвали на главную трибуну. Прибегает, а там Петр Дикой - начальник областного Управления лагерей и колоний НКВД, который строил стадион (в 1930-х он был начальником Усть-Вымского лагеря ГУЛАГ ОГПУ, 23 тысячи заключенных, руководил строительством трассы Сыктывкар-Ухта и железной дороги Пинюг—Сыктывкар). Окружающие боялись Дикому слово, не так сказать:
- Березин, сейчас же прекратить этот бардак!
Летчик мог бы вызвать милиционера, но побежал в церковь сам. Полез на самый верх, в звонницу и показал на пальцах молодому пономарю - мол, прекращай, а то могут посадить. Тот спустился - приказание выполнил! Потом насчет колокольного звона в Покровском соборе договорились через Уполномоченного Совета по делам религиозных культов по Куйбышеву и Куйбышевской области Федора Работалова.
Наступившая в послевоенное время «мини-оттепель», неопределенные ожидания улучшения жизни, духовное раскрепощение, сопровождавшие в Куйбышеве футбольный бум, сразу жестко пресекались органами НКВД. Церковь же старалась не обострять нормализовавшиеся в годы войны отношения с советской властью, если до 1943 г. в Куйбышевской области действовало всего два храма, то к 1947 г. их число увеличилось до девятнадцати. Даже старообрядцам на Троицком рынке отдали Часовню во имя Смоленской иконы Божией Матери и святителя Алексия, Митрополита Московского, занятую до этого под склад городского отдела торговли.
В это же время на долгие годы постарались забыть о своих корнях многие семьи Куйбышева, имеющие еврейскую родословную. Каток проехал даже по «серому дому» на центральной площади Куйбышева, построенному в 1930 гг. для командного состава ПРИВО. Здесь обосновалась семья генерал-лейтенанта Арона Карпоносова, назначенного 20 октября 1946 года заместителем начальника штаба Приволжского военного округа. Исполнявший в войну обязанности Начальника Управления по укомплектованию войск Генерального Штаба, он был назначен в Куйбышев на полковничью должность.
Так бы и работал Березин в «Динамо», (общество уже планировало строительство стрелкового клуба, лыжной базы), но в 1949-м его снова призвали. Сначала он попал на учебные сборы аэроклуба, а потом в гражданскую авиацию - 240-й отряд спецприменения. В Куйбышеве находилось Приволжское управление Аэрофлота, в которое входили Пензенская и Чкаловская области, Мордовская и Чувашская республики.
Аэродром общей площадью 50 га находился в том районе Куйбышева, где потом построили Дом молодежи (ул.Аэродромная–Революционная) и тянулся от современной ул.Дзержинского до Авроры и от Мориса Тореза до Партизанской.
На пересечении ул.Партизанской и Пулеметной (Тухачевского) под шум моторов с аэродрома бойко ржали лошадки - здесь находились конные артели «Энергия» и «Ломовик», где извозчиками работали в основном мальчишки. Подростки кроме зарплаты зарабатывали еще «левым» подвозом дров. Сюда же, на конюшни, приходили и окрестные рыбаки - копать червей.
Место расположения аэродрома было самой высокой точкой Куйбышева - 157 м над уровнем моря. В самом низу аэродрома, ближе к Самарке, одиноко стоял 3-х этажный дом. Летчикам он служил ориентиром для взлетов и посадок. Добирался в эту глухомань Березин пешком. С трамвайного кольца на Клинической больнице. А ездил на работу Владимир из своей небольшой хатки, находившейся во Владимирском овраге (на месте сквера возле Дома сельского хозяйства, между улицами Полевой и Первомайской, рядом с армейскими конюшнями). Еще по соседству с конюшнями, которые располагались за Домом сельского хозяйства, в ледниках добывался лед.
На нем делала деньги окрестная малышня, продавая воду со льдом на толкучках – «Болгарке», рядом с Петропавловским собором и «Воскресенке». Кружка - пятак. На «Воскресенке», кроме промтоваров торговали продукцией сад-совхозов №1 и №2, находившихся в центре Куйбышева от Клинической больницы до «Машстроя» (этот городской анклав был построен в годы войны стройтрестом №24 для завода «Металлист»). Трамвай по Самарской площади в то время ходил мимо 81-й школы.
Соседями Березина во Владимирском овраге были в основном люди мастеровые, зарабатывавшие индивидуально. Они лошадей содержали – занимались извозом, из труб делали модные в ту пору металлические кровати с панцирными сетками. Такие же кровати после войны начали изготавливать и на заводе №1 Куйбышева, но там долгое время были проблемы со сварочным оборудованием, с перебоями поставлялись хромированные дуги. Стоила такая кровать 1200 рублей (средняя зарплата на оборонных заводах составляла 600-700 руб.)
Свой угол Березин топил дровами, а соседи - браком резиновых изделий: дома они лили калоши, шили тапочки, потом продавали их на «Болгарке», рынке, находившемся в районе современных улиц Революционная–Мориса Тореза. «Болгарка» неофициально считалась промтоварным рынком. Здесь можно было купить детскую одежду, дефицитные велосипеды, немецкий рабочий инструмент и даже трофейные иномарки. Официальная схема реализации которых потом проходила через комиссионные магазины, где в документы вписывались заранее согласованные суммы.
Впервые гражданские иномарки куйбышевцы увидели в конце 1940 гг. на ул.Рабочей, возле жилого комплекса штаба ПРИВО. Мальчишки со всего старого города собирались поглазеть на такие чудеса. На «Болгарке» их можно было уже приобрести, здесь находился первый самарский авторынок. Номерные знаки для авто в Кубышевской области в 1950-гг. состояли из двух букв «КЩ» и четырех цифр - черные символы на желтом фоне, а Областная и городская автоинспекция находились на улице Садовой, №45, потом им отдали дом на углу улиц Галактионовской и Некрасовской. Одним из руководителей областного ГАИ в 1950-е годы стал Михаил Бросайло, до этого возглавлявший Куняевский ИТЛ Куйбышевгидростроя МВД СССР (тоже входившего в систему ГУЛАГа). Среди десятков тысяч его заключенных многие были осуждены по пресловутой 58-й статье.
Среди них был и будущий народный артист СССР Петр Вельяминов, попавший в «Куняевлаг» как сын врага народа.
Ветеран Самарского ГАИ потом вспоминал методы работы с заключенными и водителями на этом средневолжском островке ГУЛАГе в 1950-х годах:
- Иногда на грузовиках оказывались заключенные (в том числе и водители), которые на «прорыв» выбивали ворота и уезжали из зоны, несмотря на стрельбу часовых. После задержания на постах ГАИ преступники отправлялись под конвоем обратно в лагеря, а водителя порой приходилось раздевать догола для изъятия водительских прав. Такой метод работы давал положительные результаты, несмотря на напряженную обстановку (это было уже время после смерти Сталина и ухода Берии – авт.), безопасность движения в основном обеспечивалась неплохо, не было роста аварийности и тяжких дорожных происшествий.
Старый ветеран несколько преувеличивал угрозу, исходящую от заключенных ГУЛАГа, строивших Куйбышевскую ГЭС. Известно, что летом 1955 года эту стройку посещал первый заместитель председателя Совмина СССР Вячеслав Молотов. Как вспоминал потом узник этого лагеря Коновалов:
-В сопровождении инженера "Куйбышевгидростроя" (начальник строительства занимался своим делом, а организовывать подхалимаж тогда было не принято), одного журналиста из "Правды" и двух в штатском, по-видимому, из охраны, Молотов свободно ходил по огромному котловану, наполненному тысячами зеков на автомобилях, бульдозерах, подъемных кранах, среди плотников с топорами, сварщиков, бетонщиков - кругом железо, камни. Откуда такая уверенность в своей безопасности?
(Продолжение следует)
•
Отправить свой коментарий к материалу »
•
Версия для печати »
Комментарии: